«Неужели и вправду нет?» — удивилась Барбетта.
«Есть, разумеется. Да с какой стати я буду раздавать воск и облатки незнакомым людям?»
«Конечно, так можно и разориться».
«Дело не в этом! Как можно не доверять до такой степени, чтобы запечатывать письмо?!»
«Да и, кроме того, запечатанное письмо нельзя прочитать, когда тот, кто оставил его, уйдет. Впрочем, — продолжала Барбетта, бросая взгляд на письмо, — почему же оно запечатано?»
«Ах, и не говорите! Он стал шарить в бумажнике… И уж так он искал, так искал, что все-таки нашел старую облатку».
«Вы, стало быть, так и не узнали, что в этом письме?»
«Нет, разумеется. Да и к чему мне знать, что господин Доминик — его сын, что он будет ждать господина Доминика сегодня в полдень в церкви Успения у третьей колонны слева, как входишь в церковь, и что в Париже он живет под именем Дюбрёя».
«Значит, вы все-таки его прочли?»
«Я его приоткрыла… Мне не давала покоя мысль, почему он непременно хотел его запечатать».
В эту минуту зазвонили на церкви святого Сульпиция.
«Ах-ах! — вскрикнула привратница с улицы Железной Кружки. — Я совсем забыла!..»
«Что именно?»
«В девять часов похороны. А мой прощелыга-муженек улизнул в кабак. Всегда он так, ну всегда! И кого, интересно, я оставлю вместо себя охранять дверь? Кота?»
«А я на что?» — заметила Барбетта.
«Вы не шутите?! — обрадовалась привратница. — Вы готовы меня выручить?»
«Ну, какие пустяки! Люди должны друг другу помогать!»
И успокоенная привратница отправилась в церковь святого Сульпиция сдавать внаем стулья.
— Да, понимаю, — кивнул Жибасье, — а Барбетта осталась одна и в свою очередь заглянула в письмо.
— Ну, конечно! Она подержала его над паром, потом без труда распечатала и переписала. Десять минут спустя у нас уже был полный текст.
— И что говорилось в письме?
— То же, о чем рассказала привратница дома номер двадцать восемь. Да вот, кстати, текст письма.
Карманьоль вынул из кармана лист бумаги и стал читать текст вслух, в то время как Жибасье пробежал его глазами:
«Дорогой сын!
Я нахожусь в Париже со вчерашнего вечера под именем Дюбрёя. Прежде всего я навестил Вас; мне сообщили, что Вы еще не вернулись, но что Вам переслали мое первое письмо и, значит, Вы скоро будете дома. Если Вы прибудете сегодня ночью или завтра утром, будьте в полдень у церкви Успения, у третьей колонны слева от входа».
— A-а, очень хорошо! — заметил Жибасье.
Так, за разговором о своих и чужих делах, они подошли к паперти и вошли в церковь Успения ровно в полдень.
У третьей колонны слева стоял, прислонившись, г-н Сарранти, а Доминик, опустившись рядом с ним на колени и оставаясь незамеченным, целовал ему руку.
Впрочем, мы ошиблись: его видели Жибасье и Карманьоль.
VII
КАК ВЫЗВАТЬ МЯТЕЖ
Двум полицейским хватило одного взгляда; в ту же минуту они отвернулись и направились в противоположную сторону — к хорам.
Однако когда они повернули и не спеша двинулись в обратном направлении, Доминик по-прежнему стоял на коленях, а г-н Сарранти исчез.
Как мы видели, Жибасье был близок к тому, чтобы усомниться в непогрешимости г-на Жакаля, однако его восхищение начальником полиции лишь возросло; сцена, описанная и как бы предсказанная г-ном Жакалем, длилась не более секунды, но она все же была, и именно такая.
— Эге! — крякнул Карманьоль. — Монах на месте, а вот нашего подопечного я не вижу.
Жибасье поднялся на цыпочки, устремил опытный взгляд в толпу и улыбнулся.
— Зато его вижу я! — заметил он.
— Где?
— Справа от нас, по диагонали.
— Так-так-так…
— Смотрите внимательнее!
— Смотрю…
— Что вы там видите?
— Какого-то академика, он нюхает табак.
— Так он надеется проснуться: ему кажется, что он на заседании… А кто стоит за академиком?
— Мальчишка! Он вытаскивает у него из кармана часы.
— Должен же он сказать своему старому отцу, который час! Верно, Карманьоль?.. Та-а-ак… А за мальчишкой?..
— Молодой человек подсовывает записочку девушке в молитвенник.
— Можете быть уверены, Карманьоль, что это не приглашение на похороны… А кого вы видите за этой счастливой парочкой?