— Какого Пуарье?
— Ну, господина Пуарье.
— Не знаю я никакого господина Пуарье.
— Господина Пуарье, фермера из наших мест… Разве не знаете? У господина Пуарье стадо в четыреста голов! Не знаете господина Пуарье?..
— Да говорю же вам, что я его не знаю.
— Тем хуже! Он приедет одиннадцатичасовым дилижансом из Пла-д’Этена… Знаете дилижанс из Пла-д’Этена?
— Нет.
— Вы, стало быть, не знаете ничего? Чему же вас мать с отцом обучили, если вы не знаете ни господина Пуарье, ни дилижанса из Пла-д’Этена?.. Да-а, надобно признать, что есть на свете легкомысленные родители.
— Да при чем здесь господин Пуарье?
— Я собирался передать вам от него сто су, но раз вы его не знаете…
— Я не против познакомиться.
— Если уж вы его не знаете…
— А зачем ему давать мне сто су? Не за красивые же глаза?..
— Нет, конечно, принимая во внимание, что вы косой.
— Неважно! Так почему господин Пуарье вам поручил передать мне сто су?
— Он хотел снять номер в гостинице, потому что у него есть дельце в Сен-Жерменском предместье; он мне сказал: «Шарпийон!..» Так меня зовут — Шарпийон, и это имя передается в нашей семье от отца к сыну…
— Очень приятно, господин Шарпийон, — заметил лакей.
— Он мне сказал: «Шарпийон! Передашь сто су служанке гостиницы “Великий турок” на площади Сент-Андре-дез-Ар, пусть оставит за мной комнату». А где ваша служанка?
— Это ни к чему! Я сниму для него номер ничуть не хуже, чем она.
— Ну нет! Раз вы его не знаете…
— Это совсем не обязательно для того, чтобы снять комнату.
— И правда! Не так вы глупы, как кажетесь!
— Благодарю!
— Вот сто су. Так вы сможете его узнать, когда он приедет?
— Господин Пуарье?
— Да.
— А он себя назовет?
— Ну, конечно! У него нет оснований скрывать свое имя.
— Тогда я провожу его в одиннадцатый номер.
— Как увидите жизнерадостного толстяка, закутанного в кашне и в коричневый редингот, смело можете сказать: «Вот господин Пуарье». Ну, спокойной ночи! Да хорошенько натопите одиннадцатый номер, ведь господин Пуарье мерзляк… Да, вот еще что. Мне кажется, он обрадуется, если в номере его будет дожидаться хороший ужин.
— Договорились! — кивнул лакей.
— Ох, как же это я мог забыть!.. — воскликнул мнимый Шарпийон.
— Что такое?
— Да самое главное! Он пьет только бордо!
— Отлично! Бутылка бордо будет ждать его на столе.
— В таком случае, ему нечего больше и желать, кроме как иметь такие же глаза, как у тебя: тогда он сможет смотреть в сторону Бонди, дабы убедиться, не горит ли Шарантон.
Расхохотавшись собственной остроумной шутке, мнимый кучер покинул гостиницу «Великий турок».
А через четверть часа у ворот гостиницы остановился кабриолет, из которого вышел господин, в точности соответствовавший описанию Шарпийона, и представился г-ном Пуарье; его уже ждали, и лакей весьма почтительно проводил его в комнату № 11, куда уже был подан прекрасный ужин; бутылка бордо стояла на должном расстоянии от огня и согрелась в достаточной мере, как и положено, перед тем как за нее возьмется истинный гурман.
III
ПРЕДАЮТ ТОЛЬКО ТЕ, КОМУ ДОВЕРЯЕШЬ
Пять минут спустя мнимый г-н Пуарье освоился с комнатой № 11, ее углами и закоулками так, словно прожил в ней всю жизнь.
Этот господин отличался характером, позволявшим ему очень скоро сходиться с людьми, а также темпераментом, благодаря которому он быстро осваивался в любой обстановке; однако постоялец заявил лакею, что за ужином ему никто не нужен, что он любит есть спокойно, в одиночестве, чтобы никто не подливал вина в еще не опустевший стакан и не уносил тарелку, когда она еще полна.
Оставшись один, мнимый Пуарье, или истинный Жибасье, прислушивался до тех пор, пока на лестнице не затихли шаги лакея, а затем приоткрыл дверь.
Как раз в эту минуту г-н Сарранти собирался выйти.
Жибасье притворил свою дверь, но закрывать не стал.
Перед уходом г-н Сарранти отдавал распоряжения служанке, готовившей ему постель; из его слов следовало, что он вернется через час-другой.
«О-о! — сказал себе Жибасье. — Хоть время и позднее, похоже, мой сосед собрался прогуляться. Поглядим, в какую сторону он направится».
Жибасье задул две свечи, горевшие на столе, и отворил окно, прежде чем г-н Сарранти переступил порог гостиницы.
Спустя мгновение он увидел, как тот пошел по улице Сент-Андре-дез-Ар.
«Не сомневаюсь, что он вернется, — раздумывал Жибасье, — вряд ли он догадался, что я здесь и слышал его приказания. Впрочем, не будем лениться и исполним свой долг добросовестно: надо разузнать, куда он идет».