— Именно так!
Морготик удовлетворенно засмеялся, потому что магия драконов была очень сильной. Но когда подобные чары отдавались кому-то, за них платили большую цену. И в обмен Темный Лорд отказался от части своей божественности, которая перешла четверым драконам. Однако Морготик сказал себе:
— Это не важно, потому что я потерял лишь малую толику своей божественной силы, а ее большая часть осталась во мне. Зато теперь я стал неуязвимым. Цена вполне достойная.
Он не понимал, что вопрос бесконечной божественности таил в себе двусмысленный аспект, ибо крохотная часть создавала целостность и теперь в едином континууме силы появилась брешь. Но эта мысль пришла к нему в голову только тогда, когда было уже слишком поздно что-то менять.
Драконы улетели откладывать яйца в скалистых горах. Они удалились в бесплодные земли у самой северной границы, куда не могло забрести ни одно живое существо. А Морготик, уверенный в собственной неуязвимости, повел войска на юг, по пути опустошая запад. И костры его армии выжигали восток, пока он насылал на эльфов то наводнение, то засуху. И все население страны отчаялось противостоять ему — такой могучей и безжалостной была его рать. Жители эльфийских городов уже не кричали: «Эй, потише! Расшумелись тут, черти!» или что-то типа этого. Они в голос вопили на улицах: «Горе нам! Увы, увы!», чем намекали на печаль и сожаления. И по весям разнеслась молва о чарах, которые гарантировали Морготику безопасность от любых возможных бед. И, конечно, это еще больше понизило мораль в эльфийском стане.
Леса горели, луга вытаптывались. Дома эльфов и очаги людей попирались и уничтожались. Орки и страшные чудовища куражились вволю. Король людей Возврат Первый был убит и сожжен в сенном амбаре, где он корчился от боли среди тяжелораненых бойцов. Его сын Возврат Второй был еще ребенком, поэтому королевством людей стал управлять регент Спёр. И тогда великий эльфийский генерал Фимбл и военачальник людей Рокетт собрали последние остатки своих армий.
— В атаку! — воззвали они. — Отправим злобные орды туда, откуда они пришли!
И эльфы, вскочив на коней, помчались бок о бок с конницей людей. На широкой равнине у подножья великих холмов они атаковали пеших орков, и этот натиск выглядел довольно впечатляющим. Армия Тьмы в смятении дрогнула.
Однако за три последующих дня рать злобных орков переформировала силы и выступила против эльфов и людей в Битве Трудного Исхода. Во время этой контратаки эльфы понесли тяжелые потери. Верховное командование возложило на них непосильную задачу. При выдвижении вперед, пока отряды подходили к врагу на расстояние выстрела, им было приказано извлекать корни седьмой степени из всех четырехзначных чисел. Неудивительно, что у Фимбла осталось лишь четыре дюжины уцелевших воинов — последние крохи от великой армии. А у Рокетта, скакавшего рядом с ним, сохранилось только шесть десятков уцелевших людей — огузок былого воинства. Они помчались на восток, но путь им блокировали чудовищные адские муравьи, чьи портняжные мандибулы разрезали человека пополам одним простым «чик-чиком». И Морготик насмехался над ними, сидя в седле на спине у самого большого боевого муравья.
— Эльфы! — кричал он им. — Вам не сладить с моими букашками. Вы зря отсекаете им головы. Они ведь просто пришли посмотреть на вашу героическую смерть.
В той скоротечной битве погибло много эльфов и людей. Остатки эльфийской и человеческой армий поскакали на запад, но вскоре оказались на краю страны, где океанский прибой жевал прибрежный песок. Тогда они помчались на север, изнуряя коней до предсмертного храпа. И ужасная армия Морготика преследовали их днями и ночами. Вкус плоти был на их губах, и жажда крови опаляла сердца и туманила взоры.
По мере того как люди и эльфы пробирались на север, страна становилась все более бесплодной и холодной. Солнце стояло в зените, но снег заполнял лощины и овраги. Мороз превращал грязь в камень и жег их лица невидимым огнем. Орды Тьмы по-прежнему вели преследование. И хотя кони людей и эльфов гибли от изнеможения, остатки армий продолжали двигаться вперед. Они прошли через плато, где снег, словно вспаханный грунт, лежал на скалах в любое время года. И солнечный свет, отражаясь от ледовой корки, слепил глаза в дневное время, а безоблачной ночью все пространство сверкало под светом безжалостных звезд. Из потрескавшихся губ вырывались струйки пара, как будто их души покидали тела, не выдержав свинцовой усталости. И после многих страданий, от которых воины сходили с ума и гибли в глубоких пропастях, они достигли заснеженных гор Байка.