Александр всё так же сидел, и смотрел телевизор, пытаясь разобраться в новых жизненных принципах. Иногда телевиденье демонстрировало советские фильмы, которые для Нестернко были словно бальзам на душу, и отвлекаясь от всего сущего, ему даже начинало чудиться, что ничего не поменялось, и он всё так же, по-прежнему, находится в СССР, откуда, казалось бы, совсем недавно стартовал на ракете с космодрома Байконур. Но кино завершалось, и иллюзия исчезала вместе с ним.
Начинались новости, в которых дикторы с каким-то нездоровым возбуждением и азартом рассказывали о вещах, малопонятных советскому космонавту, отставшему от всей этой новизны. Половина слов, произносимых людьми современности была ему незнакома, и казалось, что понятнее было общаться с глорианцами, нежели с потомками.
Дикторы говорили, что старый День Победы над нацистской Германией, планируется совместить с новым Днём Победы - над ксеноагрессорами, а затем, постепенно, заместить один праздник другим, поскольку история продолжается и нельзя вечно поклоняться одному и тому же достижению. Победы должны сменять друг друга, занимая в исторической хронологии свои почётные места и уступая дорогу следующим великим победам.
В школьную программу ввели обязательное изучение книги Роберта Хайнлайна "Звёздный десант", что учащиеся восприняли с огромным воодушевлением.
На месте пока ещё стоящего на Красной площади мавзолея, запланировали построить новый мемориальный комплекс в честь победы над инопланетянами, выполненный в виде православной часовни. Осталось лишь договориться о сохранении общим историческим комплексом статуса Символа Всемирного наследия ЮНЕСКО.
-Будем надеяться, -произнесла дикторша. -Что, когда в очередной раз драпировку уберут, под ней окажется не уродливый коммунистический зиккурат, а новая, радующая глаз, православная часовня, идеально дополняющая красоту главной площади нашей великой страны. Депутат Госдумы Василий Швецов выступил сегодня с таким обращением.
Кадр сменился на зал Государственной Думы, и Нестеренко с величайшим удивлением узнал в важном депутате, стоявшем на трибуне, своего бывшего коллегу - техника Васю. Швецов был напыщен, важен и невероятно деловит. Его речь была не менее пафосной и импульсивной.
-За последнюю неделю меня буквально завалили письмами неравнодушные граждане, которые в один голос упрашивают меня поскорее разобраться с этим проклятым мавзолеем и с этой мумией, которая в нём до сих пор валяется. "Уберите кладбище с Красной площади! Не гневите Бога!" - пишут они мне. Эти письма трудно читать без слёз. И я, человек, вернувшийся из космической бездны, из самого настоящего ада, переживший такое, что большинству из вас даже и не снилось, не боюсь озвучить этот вопль, взывающий к здравомыслию. Предлагаю проголосовать за то, чтобы наконец-то убрать мавзолей с Красной площади, выбросить труп Ульянова-Ленина на помойку истории, и забыть его, как страшный сон, вдохновляясь нашей новой Победой! Мы - русские! С нами Бог!
Нестеренко вздохнул, и отвлёкся от просмотра, услышав, что к нему опять пожаловал какой-то посетитель.
Новым гостем оказался Асхар Кусаинов. Александр уже опасался радоваться его визиту, вспоминая неприятный разговор с Василием. Но Асхар выглядел не таким лощёным зазнайкой, как Швецов. Он был одет довольно простенько, и в его раскосых глазах не замечалось той искорки, что сверкала у Василия. Казалось, что он даже разочарован.
Друзья обнялись. Александр пригласил своего бывшего бортинженера присесть. Они начали беседу.
-А что это у тебя на голове, Алиханыч? Тюбетейка? Ты ж не верующий!
-Ну, был неверующим, а стал верующим. Теперь верить можно и нужно. Помощь от Всевышнего никогда лишней не будет! Эх-х! Едва удалось упросить начальство, чтобы меня к тебе пропустили, -признался Кусаинов. -Теперь уж не знаю, когда мы с тобой свидимся. Сегодня я уезжаю в Казахстан, к своим. Казахстан же теперь отдельное государство. И столица у него называется Нур-Султан. Это бывший Целиноград.
-Города теперь в честь султанов называют? -пошутил Александр.
-Не-ет, -заулыбался Асхар. -Это имя такое. Говорят, большой человек, страну возглавлял. Видимо, заслужил. Я пока ещё не вник добром в нашу новую историю.
-Я тоже, -печально опустил голову Нестеренко. -Чёрти что вокруг творится. Голова пухнет...
-Да-а... И не говори, Саныч. Мы теперь с тобой по разные стороны границы.
-А Байконур: Ваш, или наш?
-Ваш. Вы его у нас временно арендуете.
-Понятно.
-В Казахстане теперь всё по-другому. Даже пишем мы латиницей, а не кириллицей.
-Почему?
-Говорят, кириллица - это варварский алфавит. Примитивный. Недостаточный для передачи всей красоты и лаконичности казахского языка. А латиница - правильный алфавит, европейский. Казахстан - европейская страна, и писать в нём все должны как в Европе. Это улучшает отношение к нам со стороны европейских и американских друзей. Да, теперь они наши друзья.
-А мы?
-А вы - не очень. Тут просто выяснилось, что русские были оккупантами, нехорошо себя вели в Казахстане. Культуры нас лишили, науки, религии. Мы конечно же зла никакого не держим, но всё-таки обида осталась. Поэтому, ты уж извини, Саныч.
-Алиханыч, я не пойму, ты серьёзно во всё это поверил? Ты ведь жил тогда, при Союзе и прекрасно помнишь, как там всё было.
-Да, жил. Да, помню, -грустно ответил Кусаинов. -Но теперь люди всё переосмыслили. И нужно как-то это принимать, чтобы жить дальше. Нравится нам, или нет. За нас уже всё решили, как лучше. А у меня в Казахстане почти вся родня осталась. Один только сын, младший, Самат. В Америке живёт. Семья у него там. Бизнес. Остальные в Казахстане. Дочки: Айгуль и Зарина - обе на пенсии. У одной муж - бывший военный. Вторая - вдова. А ещё один сын - Азат, умер... Инфаркт. У него обоих детей, моих внуков, убили в Новом Узене. Который теперь Жанаозен называется. Расстреляли их там, говорят...