— Всего лишь проа. Испортил свои выходные нанковые бриджи, чтоб на них поглазеть, а долбаные яйца-пашот в красном вине тем временем стали долбаной картечью в конской моче, — жаловался Киллик своему помощнику. Его грубый, ворчливый голос отчетливо раздавался в кормовой каюте.
— Насколько я разглядел, — продолжал Джек, — они шли в крутой бейдевинд, так что, может, наши курсы пересекутся.
Они и пересеклись, причем неожиданно быстро. Когда подали пудинг, корпуса проа можно было разглядеть даже с палубы, а когда обедающие поднялись выпить кофе под навесом на свежем воздухе, три проа оказались в пределах досягаемости орудий. Необычно крупные суда, крайне остойчивые благодаря балансирам, быстро шли по ветру. К тому же переполненные командами.
— В их занятиях сомневаться не приходится. — заметил мистер Блай. — Им только «Веселого Роджера» не хватает.
— Может быть, их присутствие и объясняет пустоту этих вод, — ответил Стивен. — Может, они зачистили весь океан.
— Как щука в заводи, — добавил Ричардсон.
В подзорную трубу Джек разглядел главаря — низенького жилистого мужчину в зеленом тюрбане. Он залез высоко на снасти и разглядывал «Диану», прикрыв глаза от солнца рукой. Главарь покачал головой, и минуту спустя проа привелись круто к ветру и унеслись прочь на тринадцати или даже четырнадцати узлах, несмотря на умеренный ветер.
Общий сбор, Дисциплинарный устав, пудинг с изюмом, проа отметили это воскресенье, но еще одно событие сделало день примечательным. Когда огромный красно-золотой шар солнца опустился в море, на востоке взошла луна — огромный желто-золотой шар, необычайно полный. Не такое уж и редкое явление, скорее весьма обычное. Но в этот раз ясное небо, уровень влажности и, без сомнения, сочетание ряда других, не столь очевидных факторов, довели полнолуние до невероятного совершенства. Все матросы, даже юнги и болтливые, толстокожие «старые пердуны», наблюдали восход луны в тишине.
Вся команда, включая капитана «Дианы» и большую часть матросов, сочли это предзнаменованием. Но чего — до следующего дня не решили. Днем они шли на запад, пройдя в четверти мили от Ложных Натуна. Флага не было, никакого флага, но на подозрительной скале, на верхушке белой полосы, сидела большая черная птица — баклан. Он раскрыл черные крылья и помахивал ими.
Тщетно Стивен объяснял, что присутствие баклана совершенно естественно, что они обычные обитатели южной Азии, что китайцы их веками приручают. С этой минуты каждый был уверен, что шансов на встречу в этом месте нет. И пусть дозорные добросовестно вглядывались в море всю ночь и следующий день, никто особенно не удивился, когда последний проход на восток оказался столь же безрезультатным, как и первый.
Джек ходил по назначенной широте до конца назначенного времени добросовестности ради, а потом, с грустью в сердце, приказал поворачивать на юго-запад, следуя тем курсом, который они со штурманом, работая весь день над всеми доступными картами, всеми записками и наблюдениями Далримпля и Маффита, высчитали как лучший для достижения Явы. С грустью в сердце и со злостью, глубоко раздосадованный. Перед рассветом они с писарем делали привычные замеры температуры, солености и всего такого для Гумбольдта. Джек оставил все колбы, банки и инструменты рядом с открытым журналом в каюте. Но прежде чем записать показания, ему пришлось отлучиться в гальюн на кормовую галерею.
Сидя там, он услышал грохот и приглушенное падение. Выйдя, он обнаружил, что Стивен свалился со стула. Доктор пытался поймать паука под световым люком, и не только разлил морскую воду на записи, но и переломал невероятное количество инструментов: гигрометры, семь разных термометров, кромптоновский прибор для измерения силы тяжести — почти все стеклянное. Он также умудрился разбить висячий барометр и сорвать стойку для сабли. И все это при весьма умеренном волнении моря.
Когда каюту привели в порядок, уже близилась ночь. После боевой тревоги Джек взобрался на грот-марс, осмотреть на восход луны. Но в этот раз небо на востоке оказалось неясным, предвещая ночной дождь. Капитан сидел на сложенных лиселях, чувствуя усталость и разочарование. Подъем наверх потребовал заметных усилий, и он хорошо чувствовал свой вес. В воскресенье, поднимаясь гораздо выше, он его не замечал. «Это старость?» — спросил себя Джек. – Боже упаси, какая неприятная перспектива».
Некоторое время он сидел, прислонившись к парусине, и разглядывал звезды над головой. Между ними качался клотик грот-мачты. Не обращая на это внимания, он слышал и тихие уверенные звуки корабельной жизни, редкие приказы, смену вахты: Ричардсон ее принял, у Уоррена ночная, а у Эллиота — утренняя. Похоже, Джек задремал — его разбудили две склянки. «Так не пойдет», — пробормотал он, потягиваясь и взглянув на небо. Луна уже взошла, слегка потеряв форму: ее прикрывало низкое облако. Ветер пока что не меняется, но он, похоже, принесет ливни и плохую видимость.