Игнатьев усадил гостя за стол, приказал подать чай, а сам выставил на стол бутылку «Смирновской».
– С новым чином тебя, Василий Сергеевич, – добродушно усмехнулся Игнатьев, поднимая рюмку. – Эдак догонишь скоро.
Они чокнулись рюмками и выпили. Щепкин взял с тарелки небольшой бутерброд – посоленный и поперченный кусок черного хлеба с ломтем осетрины и долькой помидора. Игнатьев был мастак на такие выдумки и всегда выставлял в качестве закуски что-то новенькое.
– Не в чинах счастье, Владимир Андреевич, – ответил капитан. – А в успехах службы нашей. Хотя рад, конечно.
– А вот с успехами пока не очень, – немного поскучнел подполковник. – Сам знаешь, сколько на нас свалилось с началом войны. Просвета не видно.
Щепкин знал за подполковником его грешок – вечно сгущать краски и представлять все в черном свете. За это его не раз бранил начальник управления генерал-лейтенант Волков, правда, без зла.
Игнатьев заметил скупую улыбку на губах гостя, махнул рукой.
– Ну, будет! Обстановку и так знаешь, а плакаться не стану. Что ж, чин мы твой обмыли накоротке. Давай, что ли, к делу? Кузьма! – повысил голос подполковник. – Где ты там?
Пожилой унтер-офицер неспешно вошел в кабинет и замер у двери.
– Как чай?
– Готов.
– Ну так неси, чего же студить-то?
– С пряниками и бубликами прикажете? – невозмутимо осведомился унтер.
Игнатьев посмотрел на гостя, заметил гримасу на его лице и вздохнул:
– Только чай. С лимоном.
Унтер так же неспешно вышел.
– Вот наказанье мне, – посетовал Игнатьев.
Щепкин терпеливо ждал. Знал, что подполковник не любит сразу переходить к делу, а исподволь готовится, предлагая гостю то рюмочку, то чай, то угощенье.
Через минуту Кузьма внес поднос с сервизом, поставил его на дальний конец большого стола и неслышно вышел. Подполковник самолично разлил чай по чашкам, поколдовал с сахарницей и тарелкой с лимонами и довольный сел в кресло. Церемония закончена, можно и переходить к делу.
– Наши молодцы в этот раз утерли нос департаменту и раскопали один интересный моментик, – начал подполковник. – Есть в Питере такой лихой налетчик Козырь.
– Козырь?
– Колозорный Дмитрий Степанович, одна тысяча восемьсот восьмидесятого года, из купцов, окончил гимназию, поступал в университет, но попался на краже драгоценностей в доме друга и угодил в ссылку. Работал в Минске и Варшаве, а лет пять как перебрался сюда. За ним числятся шесть успешных налетов на ювелирные магазины, два нападения на почтовые кареты и вроде бы как дом в Москве, где он с подельниками взяли семейные драгоценности у некоего барона. Но сей фрагмент не проходит по картотеке.
– И что же сей лихач делает на свободе? – спросил Щепкин.
– Ждет нас, – блеснул зубами подполковник. – Его брали в пятом и десятом годах, один раз упекли на каторгу, но через два года заменили по причине слабого здоровья. Митенька наш страдает слабостью легких, студеный климат ему в тягость. Он даже справку себе выправил, что немощен аки старец.
– И он гуляет?
– Гуляет. Козырь при всех его недостатках обладает одним редкостным даром – людей не губит. Все его лихие дела проходили без крови. Ну там шишки и царапины не в счет. А греха смертоубийства на нем нет. Вот такой вот Митенька!
– И чем же он интересен нам?
– О! – подполковник поднял указательный палец. – А вот теперь самое интересное. Не далее как позавчера сей болезный вместе со своей кодлой наведались к ювелиру Штельману. Избавили его от груза камешков и золота на приличную сумму. Но дело даже не в этом. Штельмана и его жену, а также одного гостя убили! Сразу троих!
– Вот как? – поднял бровь капитан. – Оскоромился ваш херувим. Ну а мы-то тут причем?
– А при том, что сей Штельман уже третий год как состоит осведомителем жандармского управления. Через него мы имеем информацию по всем ювелирам столицы. А среди них хватает и немчуры! И кое-кто из этой братии снабжает сведениями кайзеровскую агентуру. Сам понимаешь, сведения у таких людей могут быть самые разнее. Да и связи налажены не только в Питере, но и в других городах. А это уже сеть! Мало того, Штельман уже докладывал, что через некоторых его подопечных идут деньги эсерам. Знаешь, откуда идут?
– Из немецкого генштаба? – усмехнулся Щепкин.
– Именно! Мы уже вышли на след одной интересной партии…
– Эсеров?
Подполковник покачал головой.
– На этот раз оружия. С трофейных складов три сотни винтовок Манлихера укороченного образца ушли непонятно куда. Мы так подозреваем, либо революционерам, либо… – подполковник развел руками. – Вот на этом след обрывается. Штельман убит, его гость, к слову, пока не установленный, тоже убит. Цепочка прервалась. А сделал это наш безгрешный доныне Козырь. Почему, зачем?