– А какие твои обычные функции? – поинтересовался он.
– Принеси, подай, стой в сторонке, не мешай, – сказала она.
– Почему же тебя прислали за мной сейчас?
– А я знаю? Может быть, просто ближе всех была.
– Да здравствует мировая революция и экономия бензина по стране, – сказал Ник.
– Здесь дизельный двигатель.
– Это существенно меняет дело, – вздохнул Ник. – Куда мы едем? Какой план?
– Мы едем в безопасное место, – сказала она. – А о планах тебе, наверное, Лев расскажет.
Пока Ник размышлял о том, какое место сейчас может считаться безопасным, они выехали из очередного спального района в парковую зону. Километра через полтора Ольга свернула на грунтовую дорогу, ведущую в лес, а еще метров через пятьсот перед ними оказался ржавый шлагбаум.
Мужчина в обвисших на коленях тренировочных штанах и майке, которая когда‑то была выпущена с фабрики белой, махнул им рукой и легко поднял массивную железку, сваренную из железнодорожных рельсов.
Они проехали мимо облупленной беседки и остановились около облезлого двухэтажного здания с частично разрушенными колоннами.
– Заброшенный детский лагерь? – попытался угадать Ник.
– Старый клановый особняк, – сказала Ольга. – Принадлежит моему деду.
Что ж, стало понятно, за какие заслуги ее приняли в организацию…
– Так ты из аристократов?
– Дар изначально был так себе, а в поколении моего отца и вовсе выдохся, – сказала Ольга. – Так что у меня только фамилия и осталась.
– И какая же у тебя фамилия?
– Нетвоегоумаделова.
– Сложная фамилия, – оценил Ник.
Около дома обнаружились двое мужчин с автоматами. Они дружелюбно улыбнулись Ольге, она помахала им в ответ. Ника же они смерили долгими оценивающими взглядами.
– В партизан играете?
Она не удостоила его ответом и вошла в дом. Ник подумал, что он ей не нравится. Интересно, он ей в принципе несимпатичен или же всему виной обстоятельства, при которых они познакомились?
Он поднялся по разбитым ступенькам, толкнул ветхую дверь и оказался в не менее ветхой комнате с ободранным деревянным полом и краской, отшелушивающейся от стен. Меблировка была представлена двумя нуждающимися в реставрации стульями и столом, которому уже ничем невозможно было помочь.
Из комнаты в другие помещения вели целых три двери. И была лестница наверх.
Ольга вошла в левую дверь. Ник уже собирался было последовать за ней, как половицы наверху заскрипели, и на лестнице показался Лев.
– А я думал, ты действительно очень далеко, – заметил Ник.
– Поднимайся.
– А эта штука в принципе мой вес выдержит?
– Тут все крепче, чем кажется, – сказал Лев. – И здание тоже.
Поверить ему на слово было нелегко. Лестница скрипела, ступеньки изгибались под его ногами, а к перилам Ник прикасаться попросту опасался, но все‑таки ему удалось подняться на второй этаж. За ближайшей дверью обнаружился кабинет Льва, по крайней мере, там был письменный стол и несколько шкафов, и офисные стулья, которые подобрали не на свалке.
Ник уселся на один из них.
– Это наше временное убежище, – сказал Лев. – Домом много лет не пользовались, поэтому тут все… вот так.
– Дизайн интерьера в данный момент волнует меня меньше всего, – сказал Ник. – Ты меня обманул. Ты все это время был в городе.
– Но я не мог за тобой приехать, – сказал Лев. – Я тоже в розыске. Мои фотографии есть уже у каждого полицейского столицы, и, вне всякого сомнения, все камеры тоже уже заряжены, чтобы меня опознать.
– Значит, собой ты рисковать не хочешь, – сказал Ник. – А мной можно?
– Как будто это моя вина, что все так получилось, – сказал Лев.
– А чья?
Лев красноречиво промолчал.
Ник снял бейсболку, убрал в карман очки.
Достал из‑за пояса пистолет.
– Я все еще жду ответа, – сказал он.
– Любопытный поворот, – сказал Лев, покосившись на оружие. – Ты действительно готов в меня выстрелить?
– Для начала – в ногу, – сказал Ник, попытавшись вложить в голос уверенность, которой не испытывал. – И что мне за это будет? Еще раз в розыск объявят? Или те ребята снаружи прибегут за тебя заступаться, зная, что они рискуют встретиться с ним, а против него у них вообще никаких шансов нет? Так что, ты мне ответишь или мы сразу перейдем к той части, где я начинаю стрелять?
– Ты сам все знаешь.
– Ни хрена я не знаю, – сказал Ник. – С самого начала, с моего приезда вы играете со мной втемную, и мне не нравятся эти игры. Я знаю, что у тебя есть какие‑то договоренности с моим отцом. Я предполагаю, что у тебя есть какие‑то договоренности с моим дедом, и я в этих раскладах вообще никому не нужен, так, обычное средство перевозки вашего супероружия с места на место. Но, клянусь всеми богами, меня это не устраивает. Расскажи мне, что происходит.
– И с чего начать? – горько усмехнулся Лев.
– Начни с того, почему мы оба в розыске, – сказал Ник. – На чем мы спалились, как они на нас вышли?
– Все дело в нашем совместном завтраке, – сказал Лев.
– Тот покойник?
– Да. Думаю, что СИБ следила за ним, и в тот момент, когда ты его… в смысле, когда твой дед его убил, мы оба и засветились. А ведь я его предупреждал, что это опасно. Я ему говорил, что ничем хорошим это не кончится. Но он продолжал настаивать, и вот мы здесь!
Из этого короткого, но эмоционального спича Ник сделал выводы, что дед, как он и подозревал, никуда не девался, поддерживал контакты с диверсантами ДВР за спиной Ника, имел какие‑то договоренности со Львом и вообще вел достаточно активный образ жизни.
И Ник вовсе не сумасшедший, который забыл, как помыл собственные кроссовки.
– Но у меня нет никаких провалов в памяти во время завтрака, – сказал он. – Это значит, что я не терял контроля, и, соответственно, дед его не отбирал. Как же он мог это сделать?
– Он уверял, что на такое вмешательство не потребуется много времени, и он все сделает, пока ты даже моргнуть не успеешь, – мрачно сказал Лев. – И, как оказалось, он был прав. Ты на самом деле ничего не заметил.
Ник ожидал, что призрак деда сейчас появится со своими объяснениями и заверениями, что все, что ни делается, к лучшему, но призрак не появился.
– Что это был за человек?
– Никто, – сказал Лев. – Какой‑то бывший санитар из дома престарелых, в котором твоего деда когда‑то заперли.
– Это же было двадцать пять лет назад.
– Около того, – сказал Лев. – Я уж не знаю, что тогда между ними могло произойти, но твой дед обещал, что санитар обязательно умрет от его руки, и заявил мне, что намерен сдержать слово. Он настаивал… довольно твердо, и в итоге мне пришлось вывести его на цель.
Почему не ночью, подумал Ник.
Потому что ночью Ломтев занимался более масштабными разрушениями, и не хотел тратить время на такую мелочь? И вот так, за какую‑то обиду четвертьвековой давности он поставил под удар все?
– И ты не мог ему наврать? Сказать, что этот человек уже умер? Или уехал куда‑то и вы не можете его найти? Ведь столько лет прошло.
– Думаешь, я не пытался? – спросил Лев. – Но твой дед чувствует, когда ему врут.
– В этом у него преимущество, – согласился Ник.
– Я пытался его переубедить, – сказал Лев. – Говорил, что это опасно, говорил, что это бессмысленно, говорил, что… в общем, много чего говорил. Но твой дед просто одержим местью.
– Зная его историю, я могу это понять, – сказал Ник. Понять он действительно мог. Вот оправдать – вряд ли.
Месть – это блюдо, которое подают холодным. Месть – это блюдо, которое может сожрать самого повара. Месть тянет человека в прошлое, но что делать, если ничего, кроме прошлого, у этого человека и нет?
Ник выдержал некоторую паузу, но Ломтев так и не появился, чтобы объясниться.
– Все эти разрушения последних дней – это его рук дело?
– Не все, – сказал Лев. – Но большая часть.
– Почему же его… меня объявили в розыск только после смерти этого санитара? Меня заверяли, что в империи есть специалисты, которые могут отслеживать всплески силы и определить местоположение того, кто ее применяет.