– Мериносов, – сказал Ник.
– Да хоть крокодилов, – легко согласился Джереми. – Ты такой спокойный только потому, что у тебя есть тыл.
Ник пожал плечами.
Возможно, у него и был тыл, но отступать он не хотел. И беседы на эту тему ему уже наскучили.
– У автомобильной промышленности нашей страны великое будущее, – провозгласил Джереми. – И у этого будущего есть имя. Ник Пулос, вот как оно звучит!
– Жаль, что я не могу сказать того же о нашей юриспруденции, – заметил Ник.
– Потому что будущее вашей юриспруденции уже купило себе билет в Метрополию, – заявил Джереми.
– На завтраках сэкономил?
– Еще две недели я с вами, – сказал Джереми, пропустив шпильку между ушей. – А потом уже крутитесь, как хотите.
– Перспективы наши ужасны, – сказал Ник.
Подошел официант, Джереми заказал холодного лимонада и тут же получил заказ. Откупорив бутылку и переливая пузырящуюся жидкость в стакан, он не переставал болтать о своем великом будущем в Метрополии.
– Можно подумать, там нет своих молодых юристов без опыта работы, – заметил Ник.
– Вне всякого сомнения, они есть, – сказал Джереми. – И мой путь к вершинам будет сложен и тернист. Но разница в том, что там они действительно есть, эти вершины, а здесь вокруг меня расстилается одна сплошная пустыня, в которой даже холмика заметного нет. Порт‑Джексон – это дыра. Австралия – это дыра. Амбициозному молодому человеку тут ловить нечего. Здесь есть место только для… э… ну… таких, как ты.
– Это каких же? – уточнил Ник.
– Людей без воображения, – сказал Джереми. – Предел мечтаний которых – собственная автомастерская на окраине города.
– Почему сразу на окраине?
– Потому что аренду в центре ты не потянешь, – сказал Джереми, делая глоток лимонада. – Но ничего страшного, когда моя контора выкупит офисный центр в Сити, я приглашу тебя, чтобы обслуживать наш автопарк.
– А ты уверен, что это именно вот так работает? – спросил Ник.
– Конечно, – сказал Джереми.
– И тебя не смущает, что, как выходец из колоний, в Метрополии ты всегда будешь человеком второго сорта?
– Мы все здесь второго сорта, – сказал Джереми. – И это не зависит от нашего местоположения. Потому что есть мы и есть, – он указал рукой на яхту в океане. – Они.
– Но у нас‑то их мало, – заметил Ник. – Я лорда‑губернатора два раза в жизни видел, если не по телевизору. А в Метрополии лорды на каждом шагу.
– Это все ерунда, – сказал Джереми. – Мы живем в двадцать первом веке. Мир изменился, цивилизация изменилась, сила больше не имеет решающего значения.
– Или это тебе так кажется, потому что мы живем на задворках мира, – сказал Ник. – Сила не имеет решающего значения, говоришь? Расскажи это китайцам. Или русским.
– Это другое, – сказал Джереми. – Это – восток, это не цивилизация. Точнее, это цивилизация, но не та. Сословное общество…
– А у нас не сословное?
– Палата Представителей получает все больше прав, – сказал Джереми. – Которые отбирает у Палаты Лордов.
– И ты на самом бдел считаешь, что они могут влиять на что‑то важное?
– Давай сначала определимся, что именно ты считаешь важным, – сказал Джереми.
– Да нет, это пустое, – сказал Ник и махнул рукой. – Не хочу больше говорить о политике.
– Нет, раз ты сам это начал, – сказал Джереми. – По сути, сейчас Палата Лордов имеет исключительно декоративную функцию и существует только на случай войны, и может принимать только соответствующие решения. Но Британская Империя уже давно ни с кем не воюет. И не будет воевать, потому что времена больших войн прошли. В двадцать первом веке вопросы так больше не решаются.
– Расскажи это ребятам на тех кораблях, чей дым прямо сейчас видно на горизонте, – сказал Ник.
– Они не нападут, – сказал Джереми. – У них третий год подряд учения в одно и то же время.
– Океан довольно большой, – заметил Ник. – Почему же они год за годом проводят учения у наших берегов?
– Это политика, – сказал Джереми. – Для политики это нормально. Они побряцают оружием, мы побряцаем оружием, дипломаты договорятся о каких‑нибудь уступках, а торговые караваны продолжат ходить своими маршрутами.
– По‑моему, все проще, – сказал Ник. – Азия перенаселена, Австралия пустынна…
– В двадцать первом веке вопросы так не решаются, – сказал Джереми. – Что касается азиатских переселенцев, так основной их наплыв кончился лет двадцать назад, а сейчас они оттуда не очень‑то и бегут.
– Угу, – сказал Ник. – Но проблема в том, что эмиграция и аннексия – это немножко разные штуки.
– Да брось, – сказал Джереми. – Если они нападут, начнется Вторая Мировая война, а этого никто не хочет. И если бы ты на самом деле верил, что они могут на нас напасть, ты бы сейчас не ждал получения диплома, а рыл бы бомбоубежище и чистил свой «Ли‑Энфилд».
– Мой «Ли‑Энфилд» всегда почищен и смазан, – сказал Ник.
– А как насчет бомбоубежища?
– На ферме оно есть.
– Только твоя ферма в тысяче километров от города, и если бы ты верил в возможность вторжения, ты был бы сейчас там, – сказал Джереми и ткнул пальцем в яхту. – К тому же, у нас есть вот он.
– На прогулочном корабле.
– Лорду Реджинальду боевой корабль и не нужен, – заявил Джереми. – Лорд Реджинальд – сам по себе оружие, величайший воин Британской Империи, и, скажи мне честно, много ли ты знаешь Мастеров, способных сравниться с ним в мощи?
– Как минимум, одного, – сказал Ник.
– Только вряд ли он есть на борту одного из этих кораблей, – сказал Джереми. – Он же никогда не покидает столицы. А с обычными Мастерами Лорд Реджинальд разберется одной левой, а правой будет писать примечания к «Искусству войны».
– Автор которого, кстати, не англичанин.
– Возможно, это будут критические замечания, – сказал Джереми. – Послушай, это геополитика, а геополитика, это, на самом деле, просто. Возьми логистику. Ты сам говорил, океан большой, пересекать его – дорого, и если ребята действительно захотят увеличить свои территории, то в первую очередь они должны смотреть на Дальний Восток.
– Там они столкнутся с русскими, – заметил Ник.
– А здесь они столкнутся с нами. Или ты считаешь, что русские страшнее, чем мы?
– Я не знаю, – признался Ник.
– А я знаю! – торжествующе заявил Джереми. – Потому что я изучал историю, в отличие от тебя. Дальний Восток де‑факто не принадлежит Российской Империи, и значит, их аристократия не будет за него биться.
– Тем не менее, Российская империя не признала республику, – сказал Ник. – То есть, может быть, Дальний Восток им де‑факто и не принадлежит, но они так не считают.
– Какая кому разница, что они там считают? – спросил Джереми. – У них только недавно, по историческим, разумеется, меркам, закончились смутные времена, у них полно внутренних проблем, и если они не были готовы вернуть Дальний Восток силовым путем, то биться за него с новыми хозяевами они тем более не станут.
– Тебя послушать, так все действительно просто, – сказал Ник.
Сам он изучал историю исключительно факультативно, и несмотря на то, что в его жилах текла четверть русской крови, проблемы смутных времен Российской Империи его не слишком заинтересовали.
Он знал, что дальневосточный анклав отделился от Империи и провозгласил себя республикой, и что было несколько попыток вернуть его обратно, но не слишком масштабных, а потому – не слишком успешных.
И из этого следовало, несмотря на то, что анклав всячески поддерживали остальные игроки на геополитической сцене, снабжая Дальный Восток в том числе и оружием, вопрос его возврата является вопросом исключительно политической воли, с которой в Российской Империи наблюдался определенный дефицит.
А после падения Дома Романовых все в достаточной степени усложнилось…