Поскольку подавляющая часть людей без оружия была сосредоточена вне зданий и довольно далеко от техники, он рассудил, что может особо не сдерживаться.
И ударил сильнее. Круша здания и сминая танки.
Ему это было не впервой.
Когда стены рухнули, часть людей бросилась наружу. Он знал, что территория оккупирована, и далеко сбежать им все равно не удасться, но они все равно побежали, а вслед за ними двинулись и остальные. В этом не было большого смысла, но он, что после сотворенного им ничего хорошего их здесь все равно не ждет, а так они смогут отвлечь на себя часть внимания.
Единственным уцелевшим зданием было то, в котором он находился.
Людей в нем уже не было. Ни вооруженных, ни безоружных.
Окружив себя защитой, он вышел наружу.
Ранняя ночь, прохладный воздух, звезды в пока еще ясном небе, которое только начал заволакивать дым пожарищ…
Разрушенные здания, покореженная техника, привычная пороховая гарь…
В него все‑таки начали стрелять, но пули не могли преодолеть его защиту и бессильно падали на землю. Ответным ударом он растер противника в пыль.
Без жалости, но и без особого торжества.
Даже без удовлетворения от хорошо проделанной работы.
Он уже понял, что это была чужая война.
Его война еще ждала его впереди.
Глава 8
Князь Никита Михайлович Белозерский, глава Службы Имперской Безопасности, кивнул дежурившим у двери гвардейцам из младших аристократических родов и вошел в кабинет императора.
Верховный правитель Российской Империи стоял у окна и с высоты второго этажа задумчиво смотрел на пустой плац.
– Ежеутренний доклад, Ваше Императорское Величество…
– Давай без чинов, Никита, – сказал император. – Что там главного? Как дела на острове?
– Освободительная армия контролирует уже половину Австралии, – доложил Белозерский. – Фактически, сопротивления они уже не встречают.
– Все, как мы и прогнозировали.
– У Британии нет сил чтобы удерживать эти территории, – согласился Белозерский. – Китай не сомневается в своем успехе. Первые транспорты с переселенцами уже в пути.
– Наступает историческое время, Никита, – сказал император. – Момент, которого мы так долго ждали, уже очень близок. Скоро мы вернем себе Дальний Восток.
Белозерский почтительно кивнул в знак согласия.
Дальний Восток был болевой точкой, незаживающей раной империи, и вернуть его в лоно страны пытались на протяжении последних десяток лет. Но сейчас, когда Китай занят освоением новых территорий, шансы на это выглядели реальными, как никогда.
Император Цин обещал свернуть все программы поддержки республики в обмен на то, что империя закроет глаза на аннексию далекой британской колонии.
Когда основные игроки решают свои геополитические вопросы, игрокам помельче остаётся только прятаться под столом и надеяться, что пронесет.
Как правило, не проносит.
Когда основные игроки решают свои геополитические вопросы, на орехи достанется всем. Кому напрямую, до кровавых брызг, а кого просто по касательной заденет, но остаться в стороне все равно не получится ни у кого.
Все живут на одной планете и она слишком маленькая.
– Британия заявила очередную ноту протеста, но они просто пытаются сделать хорошую мину при плохой игре, – сказал Белозерский. – А игра, по сути, уже сделана.
– Они хотя бы начали двигать флоты? – поинтересовался император.
– Да, но это просто маневры, – сказал Белозерский. – Не зафиксировано ни одной попытки даже приблизиться к территориальным водам Австралии. Они пытаются создать воодушевляющую картинку для телевидения, не более того. Настоящей мобилизации нет, лорды занимаются своими привычными делами. Яхта Реджинальда по‑прежнему находится в Индийском океане и держит курс на Мадагаскар.
– Жаль, – сказал император. – Было бы интересно посмотреть, на что он на самом деле способен.
– Вероятно, его берегут для грядущих битв, – сказал Белозерский. – В Северной Америке зреют настроения для очередного восстания, хотя британцы пытаются сделать вид, что все контролируют.
– Где Британия, там ложь, – сказал император. – Как вы оцениваете перспективы восстания?
– Нет никаких предпосылок для изменения обычного сценария, – сказал Белозерский.
– Значит, его снова утопят в крови, – сказал император. – Что ж, за Новый Свет они будут цепляться до последнего. Что там по срокам?
– Ориентировочно, от двух месяцев до полугода.
– Значит, нам хватит времени, чтобы подготовить наш бросок на Дальний Восток, – задумчиво сказал император.
– Мы уже начали перебрасывать туда технику железнодорожными путями. Разумеется, скрытно.
– Кто распорядился?
– Генерал‑фельдмаршал Волконский.
– Надо бы пожурить его за самоуправство, – улыбнулся император. – Но он превосходный стратег и настоящий патриот, и на самом деле он выполняет мое распоряжение.
Белозерский совсем не удивился, что его не известили о переброске войск. Это было вполне в духе императора – устроить своим подданным проверку, экзамен, который они должны сдать.
Сделать ход, посмотреть, что будет, оценить реакцию того или иного ведомства и сделать выводы, возможно, внеся соответствующие коррективы.
Белозерский лишь надеялся, что он эту проверку прошел.
– У нас нет времени на длительную осаду сепаратистов, – сказал император. – Территории должны быть освобождены в краткий срок и малой кровью.
– СИБ готова оказать армии любую поддержку, – заверил его Белозерский.
Ни для кого в окружении императора не было секретом, что Дальний Восток для императоры был лишь первым шагом, первым пунктом в его далекоидущих планах. На самом деле, возвращение Дальнего Востока было для императора лишь вопрос престижа, ходом необходимым, вынужденным, но не слишком желанным.
Настоящие интересы императора лежали на Балканах.
– Не сомневаюсь в этом, – сказал император. – На самом деле, если бы я в этом сомневался, тебя бы тут не было.
И когда император говорил «тут», он имел в виду отнюдь не его рабочий кабинет. Император был стар – шестидесятилетний Белозерский по сравнению с ним был мальчишкой – и безжалостен.
Аристократия так до конца и не оправилась от чисток, которые он ему устроил после «смутных времен», а дворянское собрание из органа законодательной власти превратилось лишь в рудимент, который готов был поддержать верховного правителя во всех его начинаниях. Даже если отдельные члены этого собрания посчитали бы сии начинания безумными.
– Британское телевидение показывает народу картину ожесточенных боев, – сказал Белозерский. – Но это не соответствует тому, что мы можем наблюдать со спутников.
– Это понятно, – несколько раздраженно сказал император. – И мы, вроде бы, уже об этом заговорили. Зачем же ты снова об этом упоминаешь?
– Потому что мы наблюдали со спутников еще кое‑что, – сказал Белозерский, открывая картинку на своем планшете и предоставляя снимок высочайшему вниманию.
– Развалины, – констатировал император. – Похоже на военную базу. Кого ты хочешь удивить развалинами военных баз во время войны?
– А вот та же картинка в динамике, – сказал Белозерский, нажимая кнопку, запускающую видео.
Те же здания, но целые. Те же люди, но живые. Та же техника, но пока пока еще без повреждений.
На восьмой секунде база приобрела тот же вид, что и на фотографии.
– Обрыв связи? – поинтересовался император.
– Нет, съемка велась непрерывно, – сказал Белозерский.
– Но прилета не было, – заметил император. – Ни единого. Откуда же возникли такое повреждения, если удара не было
– Э… это картина очень похожа на ту, которую мы наблюдали в императорском госпитале для ветеранов больше двадцати лет назад, – сказал Белозерский – Удар был, просто мы можем наблюдать только его последствия. Гравитационный удар.