— Так с прошлого века ничего особо и не изменилось, — сказал Джереми. — Но мне больше по вкусу другие стихи.
— Слова истинного британского лорда, — сказал Ник. — Жалеешь, что ты не один из них и никогда не станешь?
— Иногда жалею, — сказал Джереми. — Хотя, как я уже говорил, сейчас лорды правят миром лишь номинально. Экономика, друг мой, это сила, с которой приходится считаться даже им. А ты не жалеешь?
— Нет, — сказал Ник. — Нет силы, нет бремени, знаешь ли. И, кстати, у него были и другие стихи.
— Так это позднее, это уже после того, как он чокнулся, — сказал Джереми. — И, кстати, цитируют их только подпольщики. Ты один из них, что ли? А Салли знает?
— Ты же сам говорил, Австралия — это глухая дыра, — сказал Ник. — У нас тут даже подполья нет.
— Так поехали со мной, — ухмыльнулся Джереми, поднимаясь из-за стола. — В Метрополии есть все!
— Поговорим об этом через пять лет, — сказал Ник. — Когда ты арендуешь здание в Сити.
— Не арендую, а выкуплю, — поправил Джереми. — Ладно, тогда и поговорим. Увидимся на вечеринке, дружище.
— Непременно, — сказал Ник.
Джереми умчался творить свое великое будущее, а Ник заказал себе еще кофе и снова принялся смотреть на яхту в океане. Только теперь, после слов Джереми, ему казалось, что ее осадка стала чуть больше. Видимо, на нее влияло Бремя Белых пребывающего на борту корабля лорда Реджинальда.
Глава 2
Все пять лет учебы в колледже Порт-Джексона родители арендовали для Ника квартиру в небольшой кондоминиуме на восточной окраине города. Не самый престижный район, но и не самый плохой, логово нижнего среднего класса. Две спальни, кухня, просторная терраса, бассейн и площадка для занятий спортом на открытом воздухе, что еще нужно молодому человеку, грызущему гранит науки?
Уже ближе к вечеру Ник зашел домой, чтобы переодеться к вечеринке. Он как раз проходил мимо бассейна, собираясь подняться к себе, когда его окликнули.
— Эй, сынок.
Ник обернулся.
В тени деревьев рядом с бассейном стоял ряд шезлонгов, и по одному из них растекся Кларк, его сосед снизу. Это был высокий худощавый старикан лет шестидесяти, загорелый, вечно прячущий остатки растительности на своей голове под бейсбольной, а глаза — за стеклами солнцезащитных очков «Рэй-бан». В руке Кларка была банка пива — Ник и не помнил, когда видел соседа без нее — а рядом стоял переносной холодильник.
Вне всякого сомнения, уже не полный.
— Добрый вечер, Джон.
— Пивка дернешь?
— Нет, спасибо, — сказал Ник, из вежливости подходя ближе. — Я на вечеринку собираюсь.
— Отвальная? — уточнил Кларк. — Последняя вечеринка беззаботной юности?
— Что-то вроде того, — сказал Ник.
— Это правильно, — сказал Кларк. — Порезвись там от души. Может быть, такой случай тебе больше и не представится.
— Что вы имеете в виду, Джон?
— Я имею в виду, что беззаботная юность когда-нибудь кончается, — сказал Кларк. — И для тебя этот момент почти уже наступил. Сам понимаешь, сынок, скоро начнется взрослая жизнь со всеми, мать ее, сложностями.
— Так вы об этом, — сказал Ник. — А я уж было подумал, что вы тоже начнете вещать про скорое вторжение.
— А кто еще об этом вещает?
— Да все вокруг, — сказал Ник.
— А ты, значит, не такой?
— Я, честно говоря, не знаю, что и думать, — сказал Ник. — Иногда мне кажется, что вторжение неминуемо, иногда — что в цивилизованном мире такого просто не может быть. А каково ваше мнение на сей счет, Джон?
— Мое мнение на сей счет определилось уже очень давно, сынок, — сказал Кларк. — Узкоглазые полезут. Они обязательно полезут, но не сегодня, так что можешь идти и веселиться на своей вечеринке. А вот насчет завтра я уже не уверен.
— Ну и вот как мне веселиться после такого? — поинтересовался Ник.
— Умеренно, сынок, — сказал Кларк. — Без излишеств.
— Но если вторжение, как вы говорите, неминуемо, почему вы уверены, что именно сегодня его не будет?
Кларк глотнул пива, одним движением смял банку и бросил ее в урну, которая стояла метрах в пяти от его шезлонга.