У Кларка не было детей, но он жил уже достаточно долго, и видел, на что готовы пойти некоторые отцы ради спасения своих отпрысков. Хоть директор СВР при личном общении и производил впечатление сентиментального человека, но кто знает…
И все же, у Кларка осталось ощущение некой недосказанности. А может быть, даже неправильности происходящего.
Он никогда не жалел о выборе профессии, пусть это был не его выбор, и людям, которые принимали решение, на судьбу самого Кларка было плевать. Но то было время волков, и для того, чтобы не стать их добычей, ты должен был отрастить клыки и научиться ими пользоваться.
Время волков никуда не делось, пусть теперь Кларк бегал уже с совсем другой стаей.
Но и в этой извращенной охоте всех на всех, в этой извечном противостоянии, где одни волки дрались с другими волками, а травоядные опасливо наблюдали за всем этим со стороны, надеясь, что хотя бы в этот раз их не заметят, была определенная стабильность. Если ты в достаточной степени владел информацией, в этом даже была какая-то предсказуемость. Оседлав информационные потоки, можно было определить, где возникнет очередной очаг напряженности, а где будет временное затишье, и изменить свое географическое положение в зависимости от того, какой образ жизни ты предпочитаешь вести.
Однако, теперь Кларка не покидало ощущение, что он помог выпустить из клетки бешеного тигра-людоеда, рядом с которым большинство волков тоже покажутся травоядными. А предсказать поведение бешеного зверя не может никто.
И речь, разумеется, шла совсем не о Нике.
Ломтев закончил рассказывать.
— То есть, есть и другие миры? — уточнил Ник после довольно продолжительной паузы. — Параллельные вселенные? И между ними на самом деле можно путешествовать?
— Не физически, — сказал Ломтев.
— И ты, и мама…
— Из другого мира, — сказал Ломтев. — С другой Земли. Она во многом похожа на эту, даже большинство стран так же называются, пусть и в других границах и с другим государственным строем. Но самое главное отличие — у нас нет аристократии. То есть, она, конечно, есть, но только по названию. Молнии из глаз пускать или огненными шарами кидаться они не могут.
— Почему же они тогда называются аристократами? — спросил Ник.
— Исторически так сложилось, — сказал Ломтев. — В нашем мире практически невозможно получить титул, если ты изначально родился в неправильной семье. Но у нас и нет такой колоссальной разницы между аристократами и всеми остальными.
— И этот проводник… ты думаешь, что он может вернуть тебя в твой мир?
— Не думаю, — сказал Ломтев. — Тем более, я не думаю, что мне есть, куда возвращаться. Что бы там ни случилось с моим прежним телом, вряд ли кто-то поддерживал его в жизнеспособном состоянии на протяжении двух десятков лет. Но этот человек разбирается в переносе сознания, и, возможно, он мог бы просто освободить тебя от моего присутствия.
— Но он не захочет тебе помогать, потому что…
— Потому что он работает на врага, — сказал Ломтев. — Однако, если ты оказываешь на людей определённое давление, порою они могут сделать для тебя даже то, чего не хотят.
— Если он вообще до сих пор жив. Двадцать лет же прошло.
— Что-то мне подсказывает, что он жив, — сказал Ломтев. — Такие, как правило, отличаются повышенной живучестью.
— А если у тебя не получиться на него надавить? Ведь ты даже не знаешь, где его искать.
— Тогда мы попробуем другие варианты, — сказал Ломтев. — Может быть, у твоего отца есть решение.
— Все это время моему отцу не было до меня никакого дела, — сказал Ник.
— Какое-то все-таки есть, — заметил Ломтев. — Ты же сейчас летишь в самолете над Африкой, а не сидишь в китайском концентрационном лагере.
— Ну, хоть какое-то утешение, — сказал Ник.
— У твоего отца есть связи, есть ресурсы, и, судя по всему, должны быть деньги, а это здорово облегчает любую задачу, — сказал Ломтев. — Возможно, он уже установил личность проводника и нашел его самого. Выкрасть человека из Москвы — не такое уж сложное дело, я думаю.
— Мой отец — террорист, — простонал Ник.