Он сидел в салоне автомобиля, похоже, что того самого «леопарда» (узнавания не было, он никогда раньше не видел этой машины изнутри), в тонированной машине царил полумрак. Рядом с ним на заднем сиденье сидел незнакомый средних лет мужчина в деловом костюме. Выглядел он устало и как-то встревожено.
Водителя в машине не было.
Ломтева тоже, но Ник все равно чувствовал его присутствие.
Он посмотрел в окно. Открывающийся из окна вид не позволял понять, сколько прошло времени, но локация осталась та же. С территории аэропорта они так и не уехали, и у Ника появилось подозрение, что путешествие его еще не закончилось.
А проблемы, возможно, только начинаются.
— Ну, и о чем вы договорились в мое отсутствие? — поинтересовался он.
— Ни о чем. Мы договорились, что решение должен принимать ты и последнее слово останется за тобой. Сын.
Это не стало таким уж большим сюрпризом, Ник уже догадался, кто это сидит рядом с ним. Он вгляделся в незнакомое лицо, пытаясь найти фамильное сходство, но ничего не обнаружил. То ли он плохой физиономист, то ли генетика сыграла с ними злую шутку.
Ник подумал, что он должен как-то отреагировать на это признание, но никаких чувств к этому человеку он пока не испытывал. Просто очередной незнакомец на его пути.
Который его уже однажды бросил.
— Рад знакомству, — сказал он. — Кстати, как тебя зовут хоть?
— Владимир, — сказал отец.
— А отчество? — спросил Ник. — У вас же принято их использовать при обращении.
— Александрович, — сказал отец. — Но тебе его при обращении ко мне использовать совершенно необязательно.
— А я, значит, Николай Владимирович? — уточнил Ник.
— Да, — было видно, что отцу тоже неловко и он тоже не понимает, как себя правильно вести.
В конце концов, эта ситуация для них обоих была в новинку.
— Забавно узнавать о себе такие подробности на двадцать четвертом году жизни, — сказал Ник.
— Мы сделали это для твоей же безопасности, — сказал отец. — И не думай, что это решение далось нам легко.
— Наверное, — сказал Ник. — Кстати, а где мама?
— Умерла, — сказал отец.
И опять же, никаких эмоций.
Умерла, так умерла. Печально, но такие вещи с людьми случаются постоянно.
На воссоединение семьи он и так не слишком рассчитывал.
— Мне жаль, — дежурно сказал он. — Давно?
— Четыре месяца назад.
— Болезнь?
— Несчастный случай, — сказал отец. — Но есть основания считать, что это было убийство.
— Его расследуют?
— Нет, — сказал отец. — Это произошло в Европе, и местные власти предпочли замять дело как можно быстрее.
— И кто?
— СИБ. Служба имперской безопасности.
— Она была террористкой, как и ты?
— Нет, — сказал отец. — Не как я. Она выбрала иной способ борьбы.
— А нельзя было обойтись совсем без борьбы? — спросил Ник.
— Наверное, можно, — сказал отец. — Люди разные. Кто-то, видя творящуюся вокруг несправедливость, может просто пройти мимо. А кто-то не может.
— А я думал, что стремление изменить мир является прерогативой подростков, — сказал Ник.
— Иногда такое делание испытывают и взрослые, — сказал отец.
И тогда они становятся террористами, мрачно подумал Ник. Или диктаторами.
— Ладно, — сказал Ник. — Это ваши дела, я не хочу в них лезть.
— Понимаю, — сказал отец. О том, что Ник уже погряз в этих делах по уши, он предпочитал не напоминать.
Ник еще раз посмотрел в окно и увидел водителя. Тот курил сигарету, стоя метрах в двадцати от машины. Периодически он смотрел то на небо, то куда-то в сторону забора.
— Что-то подсказывает мне, что мы не в ДВР, — сказал Ник.
— Ты прав, — сказал отец.
— А где?
— Мы на территории Российской Империи.
— То есть, в том самом месте, от которого присланный тобой Кларк рекомендовал мне держаться как можно дальше, — констатирован Ник. — И что мы тут делаем?
— Это последний перевалочный пункт, — сказал отец.
— Тогда почему я еще не в самолёте? — спросил Ник.
— Сначала я должен тебе кое-что объяснить, — сказал отец. — И тебе придется принять решение, о котором я уже говорил.
— А почему на борту самолета этого сделать нельзя? — спросил Ник.
— Есть причины.
— Хорошо, — сказал Ник. — Я слушаю.
— Тебе нужно сделать выбор, — сказал отец. — Ты можешь сесть в самолет, и уже меньше, чем через двенадцать часов мы с тобой оба окажемся на Дальнем Востоке, где твоей жизни ничего не будет угрожать. По крайней мере, до тех пор, пока не начнется война.