Заложником у людей, которым нужен разрушительный дар Ломтева. И им все равно, что Ломтев будет делать, лишь бы он навел шороху и убил как можно больше людей. А за дедом, как Ник помнил из его истории, не заржавеет.
Ник не знал, чем Ломтев занимался в своем мире, но вряд ли это был уход за садом, проектирование домов или какая угодно еще мирная профессия. Слишком уж легко он срывался в насилие. Слишком легко начинал платить кровью там, где можно было бы поискать и другой способ.
— Ты его видела? — спросил Ник.
— Да.
— И как он тебе?
— Сложно сказать. Он одержим местью. И он на самом деле хочет тебе помочь.
— Вопрос только в том, чего он хочет больше, да?
— Он пытается совместить одно с другим.
— Но получается не очень, — сказал Ник. — Знаешь, как погано, когда ты больше не хозяин своей жизни и не можешь принимать решений?
— Знаю, — сказал Ольга. — Многие так живут.
— Ну, все же не совсем так, — возразил Ник. — Ты говоришь про внешние обстоятельства, про всякие там вассальные обязательства, долг перед обществом и прочее. А у меня тут проблема в собственной голове.
— Да, — согласилась она. — Наверное, твой случай уникальный. Но я не думаю, что твое положение более тяжелое, чем у детей, умирающих от голода или рака, чем у людей, которых сейчас выгоняет из их домов Освободительная Армия Китая, чем у тех, кого угораздило поселиться на спорных территориях и они годами живут под обстрелами, чем у тех, чьи жизни отнимает очередная грызня древних родов. Жизнь жестока и несправедлива.
— И я должен это принять?
— Ты должен надеяться на лучшее, — сказала она. — У тебя-то есть все основания для такой надежды. Скоро все кончится…
— И дед ускачет в закат при помощи человека, с которым мне так и не дали встретиться? — уточнил Ник. — Я уже даже не уверен, что он на самом деле существует. Не говоря уж о его чудесных способностях по переносу чужого сознания.
— Он существует, — сказала она. — И он на самом деле может переносить сознания.
— Откуда ты знаешь?
Ольга помолчала, выбирая формулировки.
— Я здесь уже восемь лет, — сказала она наконец. — Я родилась не здесь. Возможно, в тот самом мире, из которого пришел твой дед. Меня переместили сюда, чтобы шантажировать моего брата, который оказался в теле главы этого рода. С тем, чтобы он сделал… Чтобы он привел весь род вот к этому…
Она обвела комнату рукой.
— И где сейчас твой брат? — спросил Ник.
— Убит, — сказала она. — На дурацкой дуэли, от вызова на которую он не смог уклониться.
— Мне жаль, — сказал Ник.
Значит, старая схема все еще работает. Работала все это время, может быть, с небольшим перерывом в то время, когда Менщиков был… не здесь.
И много ли семейств он таким образом уже контролирует?
— И твоя сила…
— У меня нет никакой силы, — сказала она. — Я при переходе не получила ничего. И мне пришлось убить предыдущую владелицу этого тела.
— Значит, ты тоже не знаешь, как дед получил такое могущество, — сказал Ник.
— Наверное, уже никто этого не узнает, — сказала она.
Ник погрузился в размышления. История Ольги, конечно, довольно печальная, но она внушала ему надежду. Из нее следовало, что Проводник на самом деле существует и не утратил своего дара и по сей день, и значит, что он действительно может помочь.
Главное, правильно его попросить, но у Ломтева наверняка найдутся аргументы для этого спора.
Если, конечно, все пройдет так, как он задумал.
Через полчаса приковылял Лев.
— Как ты? — спросил он.
— Бывало и лучше, — сказал Ник, позвенев наручником.
— У меня тоже, — сказал Лев и скосил глаза на свою ногу.
— Такое случается, — сказал Ник. Сожалений он по-прежнему не испытывал. В конце концов, Лев тоже в него стрелял, и вообще…
— Это да, — согласился Лев и притянул Нику тонкую папку, которую держал в свободной от палки руке. — Решил принести тебе немного позитива.
Ник открыл папку, неуклюже орудуя одной рукой, и оттуда выпали несколько фотографий. На них был запечатлён молодой человек, лежащий на больничной койке. Лет ему, на вид, было примерно столько же, сколько и Нику, правильные черты лица, в чем-то даже симпатичный, только стрижка дурацкая…
— Это и есть тот самый знаменитый компромат? — недоверчиво спросил Ник. — И что в этом такого компрометирующего?