— Но это красиво, — сказал Ломтев. — Ударить в центр. Разрушить самое сердце империи.
— Красиво, но неэффективно. Вернее будет…
— Вернее всего будет при наличии человека внутри, — сказал Ломтев. — Кого-то достаточно приближенного, кто может сливать информацию и вовремя оставить приоткрытую форточку. У тебя есть такой человек, Влад?
— Нет.
— Потому что если бы у тебя был такой человек, тебе был бы не нужен я, — сказал Ломтев.
— И все же, я рекомендую сделать это в другом месте, — сказал Влад. — В Летнем дворце он тоже бывает достаточно часто, а защита там слабее на порядок…
— Достаточно часто — это сколько? Пару раз в месяц?
— Три-четыре раза, — сказал Влад.
— Этого мало, — сказал Ломтев. — Скорее всего, у меня там не будет много времени. Всего несколько дней, прежде чем СИБ плотно сядет на хвост. И уж тем более, у меня не будет возможности сделать несколько попыток. Бить надо наверняка. Туда, где он точно будет. Туда, куда он удара не ожидает.
— А если ты при этом шею себе свернешь?
— С каких пор тебя заботит моя шея?
— Ты здесь не один.
— Но от поездки в Москву ты меня не отговариваешь, — заметил Ломтев.
— Я лишь хочу, чтобы все было сделано правильно, — сказал Влад. — И чтобы все получили желаемое.
— Когда ты пришел ко мне впервые, ты сказал, что хочешь хаоса и крови, — сказал Ломтев. — Мне кажется, я тогда не обманул твоих ожиданий.
— Сейчас все… сложнее.
— Потому что тогда ты был одиночкой, а теперь за тобой стоит целая республика?
— И поэтому тоже.
— Ставки поднимаются, — сказал Ломтев. — Цена растет. Но в принципе все остается так же просто, как и было тогда. А от тебя вообще ничего не требуется. Предоставь мне нужные контакты и отойди в сторону. Или просто отойди в сторону, и я сделаю все сам.
— В тебе говорит гнев.
— Я и есть гнев, — сказал Ломтев. — Ты думаешь, это было просто… когда я был там? Ты думаешь, там нет времени, и для меня все это заняло несколько мгновений, которые я не успел даже почувствовать? Или, быть может, ты думаешь, что я пребывал в нирване, в блаженном покое, практически не осознавая себя?
— Я не знаю, — сказал Влад.
— Все это время я четко осознавал себя, — сказал Ломтев. — Не получал информацию извне, не чувствовал тела, не чувствовал вообще ничего. Чистое сознание, помещенное в великую пустоту. И все это время я ждал. Сначала всего несколько лет, а потом — два десятка. Два десятилетия я ждал, и гнев скапливался во мне.
— В первый раз ты потерял собственное тело, уничтоженное Романовым, — напомнил Влад. — А второй был твоим личным выбором. Я предложил решение, ты на него согласился.
— Ради дочери, — сказал Ломтев. — Какого ей было бы растить ребенка, зная, что это не ее сын? Что на самом деле это я?
— Это была великая жертва, и мы ее оценили, — сказал Влад. — Она плакала, когда узнала. Несколько недель, по ночам. Обвиняла меня, что я не дал с тобой попрощаться.
— Человеку нельзя предоставлять выбор между сыном и отцом, — сказал Ломтев.
— И мы выбрали за нее, — сказал Влад. — Может быть, в тот момент я ее и потерял.
— И ради чего все это было? — спросил Ломтев.
— Ты подарил ей двадцать лет жизни, — сказал Влад. — Двадцать лет, которых бы у нее без тебя не было.
— И в итоге я оказался в ситуации еще хуже, чем та, что была раньше, — сказал Ломтев. — И крыса Менщиков теперь император. Может быть, мне стоило забить его под землю, пока он был вне времени. Отправить на дно океана.
— Его бы все равно откопали, — сказал Влад. — За ним стоят ресурсы очень богатого и влиятельного клана.
— А теперь он еще и император.
— После того, как он вышел из стазиса, это было закономерно, — сказал Влад. — В конце концов, он очень долго плел свою паутину, и большая часть нитей за эти годы так и осталась нетронутой.
— На каждого паука найдется свой ботинок.
— А Ник?
— Ник, — сказал Ломтев. — Послушай, я понимаю, что он мой внук, понимаю это разумом, но я этого не чувствую. Я почти не видел его ребёнком, не видел, как он рос, взрослел. Не знаю, какие книги он читает, какую музыку слушает, что его вообще в этой жизни интересует. Конечно, я могу все это узнать, достаточно лишь заглянуть, но это не то.
— У тебя нет эмоциональной привязанности, — констатировал Влад.
— Но тем не менее, я постараюсь сделать все так, чтобы ему не навредить.