Он сунул мне в ладонь кошелёк с деньгами.
— Я первый! — гоблин отбросил руку мужчины, — мне первому сделали предложение!
— Позвольте!
— Уступите место даме! — неожиданно влезла сударыня с кремом для цвета лица.
— Вас здесь не стояло!
— А я говорю — уступите!
— Первое место моё!
— Пошёл вон, грязный гоблин!
— Я дворянин, меня положено пропускать!
— Иди в баню, уважаемый, у нас живая очередь!
— Сам иди!
— Пропустите даму!
— И ты тоже иди!
Вокруг нас с Сеней закипала драка. Приличные с виду судари и сударыни распихивали друг друга, лупили почём зря, и ругались не хуже сапожников. Через несколько минут на нас даже не обращали внимания, погрузившись в разборки с рукоприкладством.
— Сеня, надо выбираться отсюда!
— Угук!
Но пробиться через толпу оказалось непростой задачей. Мне в голову прилетела чья-то туфля, набив на лбу шишку. А на выходе уже шла настоящая драка.
— Сюда!
Меня потянули за полу куртки. Я глянул вниз — гоблин-рефери делал мне знаки и показывал в другую сторону.
— Сеня, за мной.
Гоблин вывел нас из шатра через служебный вход.
— Ну зачем вы так, — зелёный коротышка с сожалением осматривал порванную полосатую рубашку, — подошли бы после выступления, сказали, что вы от Льва Бонифатьевича, и решили всё тихо.
— Корпорации “Пирамида” требуется реклама. А что может быть лучше большого скандала?
— Но не за наш же счёт!
Я похлопал гоблина по плечу.
— Лев Бонифатьевич сказал, что вы окажете полную поддержку. Вот мы ей и воспользовались. Или он неправ?
— В следующий раз предупреждайте заранее. Мы бы наняли больше охраны. А наши мальчики? Они готовились, тренировались, а вы всё развалили. Как им теперь?
— Считайте, что это был форс мажор. Проведите новый бой ваших “нанайцев”.
Гоблин скривил губы.
— Ну хоть в наши правила не лезьте, мы сами разберёмся. Рассказывайте, что с этой вашей “Пирамидой”.
— Завтра, уважаемый. Приводите себя в порядок, отдохните, а завтра поговорим на свежую голову. Деньги любят трезвый расчёт.
Мы собрались уходить, но гоблин окликнул нас.
— Стойте!
— Ну что ещё?
— Вот.
Гоблин протянул мне бутылку из синего стекла.
— Что это?
— Ваш приз. Вы победили, так что забирайте.
— А что там внутри?
— Джин.
— Ух ты! — я повертел бутылку в руках, — он исполняет желания?
Гоблин рассмеялся.
— Исполняющий желания стоит как весь Хвицатс с пригородами. А этот рожи занятные корчит и ночью светится, можно вместо фонаря использовать.
Я сунул бутылку в карман, и мы отправились искать ужин и ночлег.
Голодный Сеня затянул нас в первую встреченную харчевню. Монстр угуками потребовал себе жареную курицу, хлеба, картошки и зелени. Причём в трёх экземплярах. Хозяин не поверил, что один человек способен всё это съесть, но Сеня стукнул кулаком по столу, и заказ принесли уже через минуту.
Расплатился я из кошелька, подсунутого мне тем сударем в шапито. Сеня, оторвавшись на минуту от курицы, недовольно заворчал.
— Что?
— Угук!
— Считаешь “Пирамиду” жульничеством?
Сеня энергично кивнул.
— Правильно, так и есть. Но у меня есть причины его применить. Во-первых, нам надо быстрее попасть домой. А кто-то мне даже предлагал пограбить случайных прохожих для этого.
— Угук, — монстр развёл руками.
— Во-вторых, я хочу наказать предателя Бонифатьевича. Пусть побегает, когда ему счета предъявят. А в-третьих, ты сам сегодня жульничал. Я заметил, как ты шарик в напёрстках подменял.
Сеня сделал вид, что занят последней курицей и не слышит.
— Жаль, конечно, что приходится грабить тёмных, а не светлых. Но что-то я не видел, как они пришли на помощь Владыке. Зато сразу примчались, как я объявил тендер. Если жителям Хвицатса важнее деньги, значит будем брать деньгами, добровольно-принудительно.
Больше возражений у монстра не нашлось.
Закончив с ужином, пришло время подумать и о ночлеге. Вот только с местами в гостиницах нам не повезло. “Мест нет” — заявляли нам с порога и мы шли искать следующую.
— Угук, — когда стало темнеть, Сеня показал на лавочку в скверике.
— Как бездомные? На газетке? Ну уж нет, я всё-таки Владыка.
Мы продолжили поиски, всё дальше отходя от центра города. И чем дальше, тем беднее становились дома, хуже мостовые, а фонари и вовсе исчезли. В Кемнаро, как бы я не любил их Совет Старейшин, такой бедности не было и близко.