И только он это проговорил, как на полевой дороге показался бежевый «уазик». Вот он с ходу притормозил, из него выскочил Андрей Константинович и напустился на Прометеева:
— Вы что тут делаете? Вам надо быть у посевных агрегатов! Почему это поле не засеяно? Где вся техника? Где люди?
— Люди и техника работают, — спокойно ответил Прометеев. — Сейчас сюда с «Лисьего хвоста» перейдут два агрегата с туковыми сеялками, будут вносить удобрения…
— Приказываю сегодня же посеять семенной ячмень! — топнул ногой директор.
Прометеев посмотрел ему прямо в глаза.
— Рано же сеять, — негромко, но убежденно проговорил он и протянул директору ладонь с овсюжьим семенем. — Еще дня три…
Андрей Константинович поглядел на семена овсюга, вытер платком лоб и снова поднял глаза на Прометеева.
— Да, денька три надо погодить, — сказал он. — А то и все четыре. Ячмень-то семенной. Я скажу главному агроному…
С тем и уехал.
Глава ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
в которой Прометеев принимает решение
Почти тут же из-за березового колка донеслось урчание тракторных моторов, а еще через минуту-другую на дорогу, опоясывающую поле, выползли оба трактора со сцепами сеялок. За рычагами первого трактора восседал Иван Алексеич, а за ним следовал Пашка Логинов, всего год назад кончивший сельское профтехучилище.
— Замучился я с ним, — сердито проговорил Иван Алексеич, вылезая из кабины трактора, и мотнул головой в сторону Пашки, чумазого длинноволосого парня в черном форменном бушлате. — С самого утра как на вожжах его держу. Только отвернись — уже понесся вскачь, и сеялки вот так мотаются, — ладонь Ивана Алексеича выписала зигзагообразную линию. — Это что за работа? Срам один! Ты, мол, на своем огороде такие же вензеля выписываешь? А у меня, говорит, своего огорода нет! Вот и толкуй с такими. Хоть ты, Васильич, приструни его! На футбол, вишь, надо…
Прометеев поманил Пашку указательным пальцем. Тот шустро выпрыгнул из трактора и подбежал пританцовывая. Камешек под ногу попал — послал его пинком через поле.
— С кем встречаетесь? — спросил у него Прометеев.
— Из «Пламени» приедут, — через губу процедил Пашка. — Тут, кажется, встретишься… А мне вот как надо: последняя игра!..
— Какой счет?
— Ничейный! В том-то и дело! Если правым нападающим поставят Гошку — все, труба. Он, когда волнуется, мажет напропалую. А сегодня вся игра будет на нервах, все будут психовать…
— А ты?
Пашка попрыгал на одной ноге, потом на другой и сказал:
— Я умею собраться. Без меня нашей команде труба…
— Ну, когда так, — понимающе усмехнулся Прометеев, — найдем тебе подмену на тракторе. Иди пока работай.
Пашка, мгновенно просияв, сорвался с места, но Прометеев его остановил и, подойдя, спросил доверительным тоном:
— А ты во время работы не мог бы так же вот… собраться? Чтоб трактор у тебя не вилял, а шел по линеечке?
— Наверное, могу! — ответил Пашка. — А чего? Надо попробовать.
Когда его агрегат заехал в поле, Иван Алексеич сел в свой трактор и уже из кабины спросил:
— Кем ты его собрался заменить? У нас ведь теперь каждый при своем деле.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Прометеев. — Значит, управляющий может себе позволить пару часов на тракторе поработать. Я ведь дипломированный тракторист с пятилетним стажем! — и спросил у Ромки, словно советуясь: — Поехали дальше по полям?
Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
в которой Прометеева хотят уволить с работы
Еще в дороге, возвращаясь на центральную усадьбу, Андрей Константинович начал одумываться, а когда вошел в свой директорский кабинет и уселся в свое директорское кресло, то готов был волосы на себе рвать с досады. Он не понимал, как так могло случиться, что он разрешил Прометееву еще на три дня задержать сев. Он вызвал главного агронома и спросил:
— Тебе, случаем, не приходилось иметь дела с гипнотизером?
Евгений Николаевич несколько удивился такому вопросу, но виду не подал.
— Приходилось, — сказал он. — Как-то в институт пригласили одного гастролера. Только меня ему не удалось усыпить, как ни старался. Вы, говорит, не поддаетесь гипнозу. А на другого только глянет и вот так сделает, и тот уже готов, засыпает… — Евгений Николаевич перегнулся через стол и, пристально глядя директору в глаза, легонько стукнул его по лбу согнутым указательным пальцем.
Андрей Константинович вздрогнул, но не заснул.
— А дальше он что делает?
— Что хочет. Одному скажет: «Вам холодно», и тот начинает ежиться, потирать руки. Другому: «Вы сидите за столом, а перед вами ваши любимые кушанья», и тот ест и хоть ложку все мимо рта проносит, а причмокивает с наслаждением…