Так вот, значит, Толя толк Грищука в бок:” Она спрашивает, кто староста группы”.
Валентин робко потянул руку вверх, а затем и сам поднялся:
–” Ихь…”, то есть “я” по-немецки.
–Зер гу-утт! – цепким взглядом стрельнула немка на худющего студентика, мол, очень хорошо, а сама намотала на ус, что её вопрос староста разгадал не без помощи соседа. – Что у вас было сегодня на завтрак? – всё также сухо пустила немка вторую очередь. Валентин, естественно, ничегошеньки не понял из её слов. Чтобы не выдать себя, закатил глазки к потолку, будто обдумывает ответ, а сам теребит, теребит за рукав Бермана, чтобы тот быстрее подсказывал. Толя уже раскрыл, было рот, но немка зыркнула на него и повторила свой вопрос. Валентин услышал знакомое слово “морген” (утро), уцепился за него, как утопающий за соломинку.
–Морген…утро…утро, – бубнил Грищук, скосив глаза на Толика.
Берман есть Берман, – любого обведёт вокруг пальца. Прикрыл ладошкой рот так, чтобы немка не видела, стал интенсивно жевать и чавкать. Немка “подсказку” не видит, но слышит, кто-то чавкает. Валентин быстренько сообразил, что от него требуют и выпалил первое попавшееся:” Ихь тринке тее”, то есть “я пил чай”.
–Зер гу-утт! – поняв, что с ней ведут нечестную игру, немка стала ещё суровее и продолжила на немецком “пытать” студента. – Что вы ели вчера в обед?
Валентин услышал знакомое слово «ессен» (есть, кушать), да Берман успел шепнуть слово “обед”. Грищук, продолжая закатывать глазки к потолку, усиленно пытался вспомнить, что он вчера обедал. Наконец-то вспомнил: украинский борщ, гуляш с гречкой и чай. На радостях набрал полную грудь воздуха, чтобы выпалить ответ, но в последний момент, к ужасу своему, сообразил: он не знает, как сказать по-немецки “украинский борщ и гуляш с гречкой”. Аудитория во главе с немкой замерла в ожидании ответа. Пауза явно затягивалась, да и Валентину уже страсть как хотелось выдохнуть (лёгкие – то у него с твой кулачок будут). Он резко испустил дух и на самом конце издыхания тихо сказал:» Ихь тринке тее» …
Хельга Вильямовна разгадала замешательство Грищука, но, видя, что тот упрямится, как партизан на допросах, решила окончательно “добить” его:
–Что у вас будет на ужин? – выстрелила немка с пулемётной скоростью напоследок. К удивлению, своему, Валентин понял вопрос и … оторопел. Во – первых, последнее время ему не всегда приходилось ужинать, – на какие ши-ши!? в наше – то время! Во-вторых, как выразить эту мысль на немецком при столь скудных познаниях оного? Это ж целый трактат арийской лексики для нашего студента. Ему ничего не оставалось делать, как вздохнуть и на вздохе пролепетать: «Ихь тринке тее…»
Немка сняла очки, изумлённо глядя на тщедушного Валентина, подалась вся вперёд, чтобы зрить его во весь рост, и чистейшим русским языком сказала:
–То-то я смотрю вы такой доходяга. Немудрено! Весь день на чае…
Мы гоготали как оглашённые.
Ну ладно, Колян, заканчиваю. Времени в обрез: нужно учить немецкий.