Викис вспыхнула. Злые слезы подступили к глазам, а злые слова просились на язык, однако сорваться не успели. Раздался хлопок -- это Тернис, вставая, откинул крышку стола
-- Ваши слова оскорбительны как для адептки, так и для ее наставника. Произнося их, вы опорочили звание мага, и вам придется взять их обратно.
-- Нет! Это вам, адепт, придется покинуть аудиторию за вмешательство в урок!
-- Это не урок, а балаган, который не делает вам чести, магистр, -- спокойно отозвался Тернис, -- однако аудиторию я покидаю.
Тернис неспешно собрал свои вещи и спустился по рядам вниз. За ним, не говоря ни слова, потянулись остальные боевики.
-- Куда?! -- возмутился Хуплес. -- Я не разрешал вам уходить!
Однако никто ему не ответил. Малко молча подошел к ошарашенной Викис, взял ее за руку и вывел из аудитории вслед за остальными.
-- К ректору? -- осведомился он, закрыв за собой дверь.
-- Сначала к нам, -- не согласился Ренмил, -- составим письменное заявление по всей форме.
-- А ты умеешь? -- заинтересовался Грай.
Тот кивнул. Говорить больше было не о чем.
В гостиной боевиков Ренмил уселся за стол и быстро-быстро застрочил что-то на листе бумаги.
-- Годится? -- поставив последнюю точку, он подтолкнул свое творение Малко и Лертину.
Те склонились над листом. Пробежав глазами текст, Лертин потянул у Ренмила из руки стилус и своей подписью засвидетельствовал правдивость изложенного. За ним подписались все остальные.
Только Викис молча сидела в углу, не спеша присоединяться к борьбе за торжество справедливости. Собственно, ее свидетельство и не требовалось: она в этом конфликте была вроде как пострадавшей стороной. От собственной глупости пострадавшей. Вот кто тянул ее за язык? Чувствовала ведь, что не стоило задавать этот вопрос Хуплесу. И сама для себя решила, что будет держать в тайне все связанное с магией призыва. И так прокололась! Пусть и не сильно раскрылась, самую малость, но вызвала нежелательное внимание к себе, да еще чье?! Сама дала ему оружие в руки, сделала себя уязвимой. Пусть даже только для насмешки, но... Терпеть насмешки не хотелось. Больно и обидно.
Грай вызвался отнести письмо ректору. Хотели сперва пойти все вместе, но Викис наотрез отказалась, а оставлять ее в одиночестве ребята не захотели. Поэтому дождались возвращения Грая и пошли на ужин все вместе.
В компании боевиков никто не решался задирать Викис или подтрунивать над ней, но вот взгляды... взгляды были весьма красноречивы -- насмешливые, снисходительные, порой даже презрительные -- и деться от них было некуда.
Под этими взглядами Викис краснела, бледнела, давилась ужином и злилась на себя -- за то, что не может отнестись к ним спокойно и равнодушно или, по крайней мере, не показывать столь явно, что они ее задевают.
Поэтому столовую она покидала стремительным шагом и едва успела закрыть за собой дверь комнаты, чтобы дать наконец волю слезам. Кейра влетела следом за ней, но остановилась на пороге и оглянулась через плечо. Взгляд ее, исполненный мольбы о помощи, был истолкован верно, и комната наполнилась первокурсниками боевого факультета.
Но Викис всего этого не видела, не слышала и не ощущала -- она самозабвенно рыдала. Теперь это не были злые, бунтарские слезы, какие несколько месяцев назад пролились в королевском парке. В этот раз девушка оплакивала свое сиротство, свою оторванность от дома, от родного мира. Многое виделось ей отсюда совсем другим: и мама, оказывается, вовсе не отталкивала ее, просто чуточку преждевременно сочла свою девочку достаточно взрослой и требующей меньше внимания, и отчим вовсе не притеснял, хотя и был строг с ней, и.... Все это -- в прошлом, в далеком и недоступном 'где-то', а может быть, и вовсе нигде. И никто не возьмет на руки, не прижмет к сердцу, не подует на ушибленную коленку, не скажет самые нужные слова, которые единственно могут утешить.
Когда Викис почувствовала сильные руки на своих плечах, она сжалась и затихла. Когда эти руки оторвали девушку от подушки, в которую она вцепилась, бережно подняли и усадили на чьи-то надежные колени, прижав к груди и ласково поглаживая по спине, она уткнулась носом в мужскую рубашку и всхлипнула в последний раз.
-- Ну что ты, малышка, -- утешительно бормотал ей в макушку Тернис, -- ничего ведь страшного не случилось. Подумаешь...
-- Домой хочу... -- проскулила Викис ему в рубашку. -- К маме.