— Ух ты! — настроение у Аглаи менялось стремительнее, чем небо осенью. — Так ты моя сестрица, что ли? Значит, не одна я на целом свете осталась? У-у-у!
И тоже заревела, бросившись меня обнимать.
Росточка она оказалась такого же, как я, метр с кепкой, да и сложение похоже, разве что бюст побогаче. Почему-то именно рост окончательно меня убедил: и в самом деле родня! Я вцепилась в неё, и несколько минут мы громко и самозабвенно рыдали под шумное сопение дядьки Тамира. А потом утёрли слёзы и деловито оглядели друг друга.
— Сестра, значит, — с довольным видом подытожила Аглая. — Металлистка. Металл слушаешь?
Я прикусила губу и кивнула. Металлистка, да… слушаю.
— Ну правильно, ничего даже удивительного, что мы друг друга нашли. С даром-то семейным нам просто небеса велели вместе работать! Ты давай, раздевайся, проходи. Ужинать сейчас будем. Дяденька, вы с нами?
Тамир помотал головой:
— Не, я домой пойду тогда. Не страшно одним-то ночевать будет?
— Так мы не одни, мы вдвоём.
Тамир смотрел на нас с сомнением, а я напомнила:
— Юг же. Безопасность и все такое. Да кому мы тут нужны!
По лицу Тамира было очень заметно, что он не хотел оставлять меня одну. Пришлось мягко, но настойчиво его выпроводить. Это я уже потом подумала, что Аглая может быть той самой мошенницей, но было поздно. Я уже осталась с ней одна в незнакомом доме.
— Не обессудь, сестрица, чем богаты, — широким жестом Аглая смела свою работу на край. Достала из-под стола кувшин с молоком и кулёк с булками. — Да ты не балованная, как я погляжу.
Я поглядела на свой полушубок и кивнула. Некогда он был из зайца, но давно уж протерся, стал плешивым. Юбка тоже не блистала ни чистотой, ни претензиями на элегантность. Ну а валенки в любом мире валенки, с чего бы им красивыми быть?
— Ой, погоди, у меня ж еще яйца вареные есть!
— Ну, это настоящий пир. А чай?
Аглая выразительно поморщилась.
— Кипяток могу организовать. Чай кончился.
— Давай хоть кипяток. Здесь что-то не жарко.
— Дров мало. Но вот ты починишь артефакт, мы его продадим и купим чаю и дров, обещаю.
В хорошей компании любая еда вкуснее. Под неторопливый рассказ Аглаи, как она докатилась до жизни такой, ледяное молоко и вчерашние булки мне показались ничуть не хуже великолепного завтрака у тетки Яси.
Ничего сверхестественного, впрочем, кузина мне не поведала. Жизнь у нее была вполне обычная, до недавнего времени даже неплохая, во всяком случае лучше даже, чем у меня. Родители были живы, отец — артефактор с патентом, мать по металлам магичила. Трагедия, случившаяся в моей семье, их не затронула, они вместе почти не работали. Более того, мой отец считался когда-то очень успешным, зажиточным. Заказов много, золото, камни драгоценные, клиенты из высшего света. Не до родни было, менее удачливой в жизни.
А года три назад отец Аглаи серьезно заболел, а следом слегла мать. Не то холера, не то еще какая-то дрянь, я не очень поняла. Аглая тоже слегла, но целители ее вылечили, а отец умер. Мать еще можно было спасти, но деньги в семье закончились. Аглая изо всех сил пыталась найти работу, даже и нашла — у того самого Косого Прохора, но платили ей мало… Словом, мать она тоже похоронила месяца три назад.
И осталось круглою сиротой, а тут я.
— Славно мы с тобой заживем, Милка, — радовалась сестрица. — Мы как нитка с иголкой будем, куда ты, туда и я. Куда я, туда и ты. Вдвоем-то всяко сподручнее.
— Да ты про дом расскажи, — попросила я, пряча озябшие пальцы в рукава. — Что с домом-то?
— Да в общем-то и ничего. Он нашим матушкам по наследству остался вроде как.
— Вот именно, что вроде как. Не владеет женщина собственностью на Юге. И жить самостоятельно не может, ей нужен опекун.
— В том-то все и дело. Половина дома на твоих родителях записана, половина на моих. Но твои когда-то откупились, весь дом стал Ковальчиков стал. Я в ратуше узнавала, документы мне показывали. Так что по-хорошему, ты единственная наследница. А по-плохому, если б ты не явилась, то я.
— Ты сама по себе не можешь.
— А то ж. Прохор Косой, как мой наниматель, теперь меня вроде как опекает. Ну… честно говоря, я за него бумаги подписала. Ему уж точно все равно. Пьет давным давно. Если и были у него какие клиенты, всех растерял. А я в минуты его просветления уговорила меня ученицей взять, обещала работать днем и ночью.
— А мне что делать? — растерялась я.
— Ну как, где одна бумага, там и две. Я уже умею подделывать Прохорову подпись. Тебя тоже ученицей оформим. Всего и нужно-то за него взнос по патенту платить да следить, чтобы он не помер. А все остальное — наше личное дело. У меня и клиенты уже есть. Один так и вовсе большой заказ оставил, задаток внес. Да что я все про себя? Ты-то где жила?