— Период депрессии. Пройдёт.
— И долго он у тебя будет?
— Не больше месяца.
Алья всплеснула руками.
— Месяц! Это слишком много, Маринетт!
— Ну а я что сделаю.
— Не знаю! Прими контрастный душ, съешь апельсин, закуси шоколадом.
На такие предложения я помахала руками.
— Душ не помогает. К тому же, нельзя заедать стресс и депрессию, мой дорогой друг. Это ведёт к обострению пищевых расстройств.
Которые у меня и так цвели и пахли.
Алья была золотцем, если честно. Стойко переносила мою меланхолию, трясла, заставляла смотреть видосики и припахала к разработке сайта. В честь моей начинающейся депрессии, — чтобы её не ухудшить, — она даже согласилась назвать свой блог не в честь Ледибаг, а просто «Чудесным».
Маленькая, но победа.
Я не знала, чем заслужила такую подругу как Сезер, но была благодарна за неё. Такая забота подкупала настолько, что я была уверена: Алья, коли я доживу до второй взрослости, будет подружкой невесты. Хотя свадьбу я и не планировала, если честно.
— Может, тебе пропить курс антидепрессантов?
Но иногда и она перебарщивала.
От активности своей дорогой подруги я сбежала в уборную, где зависла перед зеркалом. Отражение не радовало: осунувшееся лицо, посеревшая, — уже даже не пожелтевшая! — кожа, уставший взгляд. Несмотря на то что упадок сил не лишал меня сна, выглядела я всё равно так, будто про него совсем забыла.
Из кабинки сзади вышла Хлоя. Заметив меня, Буржуа замерла, прижав к себе свою вечную маленькую сумочку.
— Отвратно выглядишь, Дюпэн-Чэн.
— Спасибо, и тебе того же.
Буржуа поморщилась, но дальше продолжать пикировку не стала.
Не знаю, в чём дело, но Хлоя в последнее время относилась ко мне достаточно бережно. Возможно из-за того, что я действительно плохо выглядела: дунь, и рассыплюсь на кучу сахарных песчинок. Или распадусь на песок от ментальной старости.
Хлоя вымыла руки, то и дело поглядывая в мою сторону. Я же оттягивала кожу, рассматривая синяки под глазами: насыщённо-серые, с лилово-синим подтоном. Была бы я художником, сравнила бы цвет как-нибудь по-поэтичному возвышенно. Но сейчас я ещё даже писателем не стала, так что в голову ничего не приходило.
— Отвратно выглядишь, — повторила Хлоя, следя за моими манипуляциями.
— Ты это уже говорила.
Девушка поджала губы и, покопавшись в сумочке, достала какую-то упаковку. Швырнув её передо мной в раковину, Буржуа молча развернулась и вышла из уборной.
Я с удивлением посмотрела ей вслед, прежде чем поднять неожиданный дар. Что тут у нас… патчи для глаз, серьёзно? И масочка.
— От синяков и отёков… вот же сучка.
Последнее было сказано с ноткой благодарности и восхищения. Хлоя сделала мне королевский подарок: что я не любила на лице, так это синяки под глазами. Ещё в прошлой жизни они были моими вечными спутниками, несмотря на гигиену сна, правильное питание и регулярный спорт. Что бы я ни делала, всё равно выглядела как медведь-шатун посреди зимы.
Прибрав патчи в боковой кармашек моей вечной почтальонки, я наспех умылась и вышла из уборной. Скоро прозвенит звонок, стоило бы поторопиться. Я ненавидела, когда Бюстье смотрела умилительно-грустно, если ты вдруг опоздал на её урок.
Бюстье мне вообще не нравилась. Как по мне, она слишком много уделяла внимание тем, кому это было не нужно, — Маринетт или Киму, к примеру, — при этом игнорируя тех, кому это действительно требовалось. Той же Хлое или Натану, у которого с родителями слегка не задалось.
Бюстье лезла ко мне по старой памяти, а моя врождённая привычка нравиться людям не давала ей нагрубить. А способов избавиться от прилипшей ко мне учительницы я не видела. И на равных с ней не поговоришь. Я же была молодой девочкой, практически ребё-ёнком.
Усевшись за парту рядом с Альей, я подпёрла голову рукой и сонно уставилась на доску. Бюстье в своём извечном белом костюме ходила рядом с ней и писала конспект. Сегодня мы будем проходить Спящую Красавицу…
Я в свои четырнадцать читала про утопленную собачку.
Интересно, как отреагирует Бюстье, если я расскажу ей первоначальный сюжет выбранной для урока сказочки?{?}[Принц поимел Спящую Красавицу, и та забеременела. Родив двойню, она очнулась из-за того, что дети высосали щепку у неё из пальца.]
========== Проблемы и одиночество ==========
Адриан не вернулся до конца уроков. Я в одиночестве отсидела на химии и физике, — Алью от меня миз{?}[Не ошибка.] Менделеева отсадила, потому что Сезер скучала и оттого не могла держать рот закрытым, — одна поела что бог послал, — богиня Алья, если точнее, — и одна же пошла на прогулку. День был неплохим, солнечным и приятным, хотя на дворе цвела середина осени.
Мир был странным. Вроде бы календарь соответствовал григорианскому, а изменения погоды как-то запаздывали. Так, судя по фотографиям Маринетт с семьёй, в начале декабря в здешнем Париже было слякотно, как в моей Москве в начале осени. К Рождеству мог выпасть снег, который не задерживался дольше чем на февраль. В середине весны погода уверенно приближалась к нормальным для этого мира двадцати градусам, да там и оставалась до лета. Июль–август радовали почти тропическими тридцатью пяти, от которых наверняка хотелось сдохнуть.
Странный, странный мир. Но мне же лучше.
Я шла в никуда, засунув руки в карманы и отчаянно страдая из-за отсутствия наушников. Обычный городской шум раздражал: гудки автомобилей вызывали почти забытую мигрень, далёкие разговоры людей просто бесили своим наличием. Настроение было на уровне «не влезай, убьёт», и подниматься выше не спешило.
Так что я развернулась и направилась к Сене. Вода, её запах и вид всегда поднимали мне настроение.
Пройдя мимо волшебного мороженщика Андрэ и даже не взглянув на него, я дошла практически до середины моста через Сену. Остановилась, опёрлась о скрипнувшие перила и медленно вдохнула.
Да. Запах воды, водорослей и немного — железа. Нервы постепенно отпускало, их сети медленно вставали на место, мигрень отступила. Я была жива, и настроение стало подниматься от отвратительно-низкой отметки.
Даже сброситься не хотелось. Идиотское желание, которое я, естественно, никогда не реализую. Я всегда считала, что жизнь слишком прекрасна, чтобы так бездарно ею разбрасываться. Но в голове всё равно жил тот идиотский голосок, который пищал на ухо: ну же, сделай, давай. И это не только о суициде. Этот же придурок в голове говорил всякие глупости типа «засунь туда палец» или «скажи что-то обидное».
Маленький бес, живущий в каждом. Искусство в том, чтобы научиться его игнорировать.
— Как поживает эта пур-рекрасная девушка?
Я усмехнулась. Что, фотосессия уже закончилась? Адриан хвастался как-то, что может с любыми съёмками разобраться часа за два, учитывая подготовку и макияж.
— Думаю, не скинуться ли мне вниз.
Шутку не поддержали.
Кот сразу же оказался рядом, развернул меня к себе и заглянул в глаза. От звучавшей секунду назад игривости не осталось и следа, Нуар хмурился и смотрел на меня с предельной серьёзностью.
Руки у него были горячие. Я каждый раз этому удивлялась.
— Не шути так. Никогда так не шути, Маринетт.
Я прикрыла глаза. Мне не хотелось расстраивать Адриана словами о том, что это совсем не шутки, но и объяснение про бесёнка взбешённый Агрест вряд ли бы выслушал. Удивительно, как пара слов смогли вывести его из себя.
Я подняла руки и мягко положила ладони поверх предплечий в чёрном костюме. У Кота он, кстати, был совсем другим: не таким мягким, как у меня. Если на костюме Ледибаг самыми жёсткими частями были ячейки, то у Кота даже промежуточная часть оказалась плотнее, чем мои швы. Вот уж воистину танк{?}[Игровой термин. Персонаж, на которого обычно собирают всех монстров. У него много здоровья, шикарная броня, и вообще он практически неубивашка.].
Кот смотрел мне в глаза, словно пытаясь увидеть там что-то. Так и не найдя в моих зрачках намёк на Святой Грааль, он нахмурился ещё больше и мотнул головой.