— Так. Ты идёшь со мной.
Я и моргнуть не успела, как он подхватил меня на руки и при помощи шеста упрыгал с моста. Серьёзно, я только схватилась за шею напарника, изумлённо вдохнув, когда прекратила чувствовать брусчатку под ногами.
Адриан нёс меня… куда-то. Маршрут мне был незнаком, да и тяжеловато оказалось отслеживать путь супергероя, будучи вне синхронизации с Тикки. Оказывается, мы с Котом передвигаемся на скоростях, недоступных обычному человеку.
Наш путь продлился минут пять. Едва я расслабилась и закрыла глаза, как Кот уже осторожно ставил меня на ноги.
Вокруг пахло цветами и было душно, как в парнике. И при этом свежесть витала в воздухе. Парадокс.
— Что, кошечка испугалась быстрого бега? — усмехнулся Нуар мне на ухо.
Хоть я и встала на ноги, но глаз не открывала. Да и обнимать Кота не перестала, так что поза получилась или провокационная, или требующая защиты. Хорошо ещё, что Адриан позволял мне много тактильности и перенёс это отношение в свою кошачью часть.
— Дай секунду. Голова кружится, — безбожно соврала я.
Мне просто было комфортно. Рядом с Котом Нуаром, будучи вне Трансформации я чувствовала себя маленькой и беззащитной. Очень необычное, новое ощущение: я всегда была крупной в кости, с широкими кистями и плечами. Из-за этого большинство мужчин казались мне ненадёжными, маленькими, хлипкими. Знаю, обманчивое впечатление, но что поделать.
Теперь же… мне понравилось. Наверное, каждому человеку время от времени необходимо почувствовать себя вот так. Улиткой без панциря, которую защищает кто-то другой.
— Как же я устала, — пробормотала я, прижимаясь к Коту.
Спасибо Адриану, он ничего не стал комментировать. Только обнял в ответ, давая мне время.
Ещё один пунктик к раскрытию, кстати. Стал бы Кот Нуар, знающий Маринетт не так давно, обнимать её? Да, мы вместе почти спасли мир от Кукловода, но…
А стала бы Маринетт, не знающая Кота Нуара, обнимать его?
Хотя мне можно. Я же, по словам Хлои, «психическая».
— Что случилось, кошечка?
Я хмыкнула, но отвечать не стала. Много что случилось. От переселения в этот мир до изменения тела. Я устала быть не собой, жить в чужой шкуре, беспокоиться обо всём подряд. Мне надоело ходить к психотерапевту, который мне не помогал, а только нагружал кучей ненужных тестов и бумажек. Мне надоело напрягаться, когда Томас меня обнимает, и высматривать признаки акумы в мире вокруг.
Мне надоел этот мир. Тут не было моей музыки, комфортных фильмов и сериалов. Тут не снимали Кости или Касла, потому что детективы не были популярны. Розовый мир. Розовый, как комната Маринетт, которую я никак не разберу и не сделаю своей.
Смешно. Ушла от одних проблем в прошлой жизни, пришла к новым в жизни теперешней. Но там у меня был человек, на которого я могла бы положиться в любой ситуации, а здесь, несмотря на появившиеся связи, я не знала, кому могу довериться полностью. Без прикрас и попыток выглядеть хорошей.
Дамокловым мечом над моей головой висела дилемма Бражника. Я знала, кто скрывается под маской, но что давало мне это знание? Ровным счётом ничего. Адриан любил отца, и лишать парня родителя я не имела права. Пока Бражник ничего не натворил, но что будет дальше? Что если Габриэль сойдёт с ума, как это было в мультфильме?
Я помню поворотный момент: акуманизация Пьера, — он же Горилла, — и сбрасывание Адриана с башни Монпарнас. После этого у Габриэля развязались руки, потому что он перешагнул через себя. Ведь мог же, мог остановиться, начать восстанавливать отношения с сыном, но что он выбрал? Мечту. Недосягаемую, как мне казалось.
Мёртвое должно оставаться мёртвым. Отпусти ты её уже, Габриэль.
Кот терпеливо ждал, пока я справлюсь со своей тахикардией и отлеплюсь от него. Немного успокоившись и привычно задвинув эмоции глубоко в душу, я отодвинулась от Нуара и слабо улыбнулась.
И ахнула.
Вокруг были цветы — куча разноцветных бутонов всех размеров и форм. Зелёные толстые листья влажно блестели от профессионального освещения: я увидела камеры, о которых мне рассказывал Адриан, и несколько светоотражателей. Значит, здесь у парня сегодня проходила съёмка?
— Случайно нашёл это место, — улыбался Нуар, никак не выдавая свою наглую ложь. — По-моему, очень даже возвращает желание жить.
Это было слабо сказано. Я словно очутилась в сказке, полной волшебства и красоты. Никогда не любила цветы, но творящееся вокруг меня великолепие вызывало нечто вроде трепета перед природой и её величием.
И запах… не было душного тяжёлого аромата, какой бывает от лилий. Только лёгкий цветочный дух и нота свежести, которую можно было различить в духоте парника.
— Спасибо.
Кот хмыкнул и протянул мне руку. Я вложила в неё свою ладонь и наконец почувствовала, как груз проблем с моей спины падает на влажный грунт.
Может быть, я в этом мире всё-таки не одна?
========== Сайд-стори. Once Upon a December. ==========
После победы над акумой мне хотелось просто сидеть и ничего не делать.
Из-за усталости ноги были ватными, в голове всё ещё щёлкало. Рядом со мной лежал портняжный метр — буквально пять минут назад с его помощью я выудила из Сены огромную семиглазую рыбу. Акума была очищена, но вот проводить Чудесное Исцеление не требовалось: не так уж пучеглаз наследил в Париже. Можно и подождать.
Главной трудностью ведь было именно выудить рыбину. Оттого и ноги болели: ими я упиралась в бордюр, едва не выламывая тот по отпечаткам стоп из-за натяжения волшебного метра. Если бы не Кот, схвативший меня за талию в последний момент, сожрала бы меня рыбка. И не подавилась бы.
Кот лежал рядом — как и всегда. Смотрел в небо, изредка поднимая руку и прослеживая чёрным когтем белые следы от самолётов.
Было так хорошо и спокойно, что мне хотелось растянуть наше «сейчас» на тысячу вечностей. Завтра словно не существовало; казалось, что момент, когда солнце в зените, а впереди целый свободный день, никогда не закончится.
Хорошо бы, если так.
Кошачье ухо дёрнулось, Нуар приоткрыл глаза.
— Сейчас будет музыка, — улыбнулся напарник.
Я кивнула. Учитывая волшебный кошачий слух, можно было не сомневаться: кто-то снизу подходит к радио или щёлкает по клавиатуре в поисках нужного трека.
Но вместо знакомого звука из колонок я вдруг услышала уютное потрескивание старой пластинки. А потом — вальс.
Ну или пародию на него. Мелодия вполне была вальсовая: раз-два-три, раз-два-три. Играл целый оркестр, но на удивление мягко и приятно. Обычно я плохо воспринимала подобную музыку, однако на этот раз она словно дополнила моё настроение. Растянула кусочек счастья на подольше.
Кот уже стоял сбоку от меня, протягивая руку. Я с удивлением посмотрела на раскрытую ладонь.
— Я не умею танцевать вальс.
— Я поведу, миледи.
С сомнением хмыкнув, я подала руку и позволила себя поднять.
Меня никогда не приглашали на танцы. Ни на последнем звонке, ни на бесконечных в моём детстве лагерных дискотеках. Я была той девочкой, с которой прикольно дружить, но очень стыдно признаваться в симпатии.
Так и говорили: стыдно. Не в глаза, конечно. Но я слышала, запоминала, и даже не смотрела в итоге на танцы, как на что-то положительное. Даже не могла воспринимать чужой танец как проявление искусства, видя только дрыганье частями тела…
Кот обнял меня за талию и притянул к себе. Сделал аккуратный шаг в сторону, следя за тем, чтобы я повторила за ним и не запуталась. Потом ещё, и ещё, и ещё…
Он кружил меня по крыше, совсем не обращая внимание, если я вдруг наступала на его ноги. Когда Нуар понял, где я стопорюсь, его хвост-ремень деликатно обернулся вокруг моей левой икры, чтобы изредка тянуть в нужную сторону.
Музыка закончилась слишком быстро, другой композиции не последовало. Кот начал замедляться, но мне всё ещё не хотелось, чтобы волшебство этого момента развеялось, как туман поутру.