Впечатление уютной комнаты для переговоров не складывалось. Столик и кресла – это хорошо. Но они стояли в центре огромного круглого зала. Вряд ли такое могло быть построено в земных условиях и с земными технологиями. Окружающая зал стена с узкими витражными окнами во всю высоту и мозаикой на простенках располагалась на расстоянии не меньше трёхсот метров от центра помещения, примерно на такой же высоте находился мозаичный потолок. Или нет, пожалуй, даже на большей. Может, и пятьсот метров, и километр. Не было никаких предметов для масштаба. Возле стен не стояли стулья, и в ней не было видно дверей, впрочем, если бы и были – двери бывают размером и много больше необходимого для человека. В окнах не было заметно форточек. На потолке не висели никакие светильники. То ли здесь всегда день и света в окнах хватает, то ли ночью этот зал никогда не используется, то ли источники освещения скрытые, то ли громадная люстра под потолком появится по мановению пальца хозяина. Да и неважно это всё.
Свет в окна бил со всех сторон равномерно, и расходился от них расширяющимися разноцветными полосами по полу в направлении центра зала, создавая в середине приятное слегка переливчато-радужное освещение. Сам пол – Уля посмотрела – не был никак украшен. Он был из белого камня, не мрамора, какого-то совершенно однородного. Не плиточный пол, камень монолитный, белый, как мел, но полированный. Цветные пятна от витражей служили ему достаточным украшением. К середине зала они всё больше накладывались друг на друга, обогащались оттенками, но бледнели, и здесь пол, кресла и столик иногда даже проявляли свой белый цвет именно как белый. Всё же оценка цвета закусок и фруктов на столе была не вполне тривиальной задачей.
Несмотря на гигантские размеры зала, потолок не был сделан в виде купола. Он даже казался неприятно провисающим в середине. Вероятно, за счёт того, что его края были намного дальше, чем середина, казалось, что она ниже. В общем, было не очень уютно. Недаром всё-таки в больших залах делают обычно потолки в виде купола. Это диктуется не только соображениями прочности, но и психологией человеческого восприятия. Ха, вот именно, что человеческого.
Витражи в окнах и мозаика на стенах и потолке были красивые, ничего особенного не изображали, так, какие-то абстрактные узоры, но разноцветные и приятные для глаз. Не кричащие, а с плавными переходами цвета. Причём отдельные элементы изображения, все эти пятна и линии, нигде не прерывались, а переходили с витражей окон на мозаику стен и потолка, как будто сперва был создан узор в замкнутом помещении, а потом часть мозаики сделалась прозрачной и превратилась в витражи, образовав окна. А может, не как будто, а так оно и было.
– Не посыплется? – спросила Уля, показав глазами на потолок. – А то при падении с такой высоты даже один камешек мозаики пришибёт насмерть. А ведь они, наверное, только отсюда кажутся маленькими, а?
– Я понимаю, ты это нарочно, – обиделся хозяин и, вероятно, творец всего этого неоценённого недобровольной гостьей великолепия. – Ну, извини, призвал тебя без предварительного согласования, вот ты и мстишь по мелочам! – Мысль о том, что она и на самом деле может не одобрить что-то в его творении, ему, очевидно, не могла и в голову прийти. С другой стороны, он был прав: Уля на самом деле не очень опасалась, что мозаика посыплется. Просто ей было неуютно под провисшим, по впечатлению, потолком огромной площади и на огромной высоте.
– Ну, вы же упоминали какие-то войны богов, – сказала она в своё оправдание. – Я понимаю, сам собой потолок не упадёт. А если придёт ваш коллега, не одобряющий моего приглашения, и слегка поможет? Тут и до выхода не добежишь. Да я выхода и не вижу что-то… Может, вы меня лучше пригласите в тесную каморку в каком-нибудь подземелье? Раз уж насильно и без предупреждения вытащили. Там хоть клаустрофобия без примеси агорафобии может разыграться, а тут как-то с обеими одновременно бороться приходится… Ну ладно, ладно, шучу. Вы правы, на самом деле меня просто не приводит в восторг ваша навязчивость. Я думала, мы уже обо всём поговорили. Разве нет?
– На тот момент – да, – согласился хозяин, – но я поговорил с друзьями, и мы пришли к выводу, что я могу тебе всё-таки рассказать то, что ты сделала камнем преткновения на пути согласия. Так уж и быть, я сперва расскажу о наших трудностях, а потом ты согласишься вступить в наши ряды. Итак…