– Более чем.
Анар не верил своим ушам. Горец не шутил или умел хорошо врать. Лицо Вартаза застыло и напоминало каменную маску.
– Лучше бы соврал и выставил себя героем, – буркнул Анар и уставился на горизонт. – Сказал бы, что специально решил ехать по дороге. Хоть и знал, что нас ищут. И так хотел, выставить ловушку самим храмовникам.
– Я не рыцарь… но я понимаю, что меч должен найти своего хозяина, даже если придётся кому-то из нас умереть.
– Тогда зачем ты сказал, чтоб меня пытали?
– Так веселее, – закончил объяснятся Вартаз и поднялся.
Горец поплёлся в сторону лошадей.
– Ты идёшь? – не поворачиваясь, крикнул он.
Анар сплюнул кислятину, накопившеюся во рту, и потащился за Вартазом, прихватив с собой бурдюк. В голове крутились разные мысли. Он пытался переварить произошедшее, но никак не мог понять. Отсиживаясь в хижине, после побега, Анар обрадовался, что нашёл друга и готов был, в случае чего, умереть ради Вартаза. Наверное, все-таки дружба не для него.
– Я уложил все вещи, собрал у рыцарей деньги и укрыл следы, хотя это навряд ли нам поможет, – Вартаз сидел на коне, держа поводья здоровой рукой.
– Обирать рыцарей – бесчестно!
– Поэтому я это сделал сам, без твоей помощи, – ровным голосом ответил горец. – Может, ты ещё предложишь их похоронить?
– Не мешало бы.
– Пф, ты еле на ногах стоишь, – фыркнул Вартаз. – Нам надо уходить.
Анар бросил на него злобный взгляд. Он сунул ногу в стремя и крепко вцепился в седло. Задержав дыхание, набрался сил и вскочил на коня, при этом завалившись набок и чуть не упав вниз.
– Черт, – выругался Анар.
– Я так понял, других ругательств, ты не знаешь? – спросил Вартаз.
– Я все же рыцарь, хоть и бывший, – ответил Анар.
- А что? Рыцари не умеют сквернословить?
- Умеют, просто я был в охране при дворе и там это не приветствовалось, - ответил Анар и ударил лошадь по бокам.
Они оставили стоянку и направились дальше. Смена обстановки улучшила состояние Анара, и он уверенней чувствовал себя в седле. Часто пил воду и сплёвывал кислятину, которая не проходила от употребления отвара. Всю дорогу их сопровождало молчание. Во время привалов они перекидывались парой обыденных фраз, быстро ели и отправлялись дальше. А когда солнце скрывалось за горизонтом, они останавливались на ночлег, и без разговоров ложились спать.
Все путешествие солнце светило в спину. Дул тёплый западный ветер и приносил с собой аромат цветов. Деревья, пошатываясь, провожали тихим гудениям. Щебетали птицы и жужжали насекомые. Несколько раз встречались путники, одиноко бредущие по обочине. Иногда появлялись дома, прятавшиеся средь деревьев и огороженные невысокими заборами.
К вечеру, когда солнце клонилось к закату, на горизонте появились очертания города. Илун с численностью около двадцати тысяч человек, самое большое поселение на пути в Вистфорк. Высокие стены огораживали город от внешнего мира. Над ними возвышались две башни, одна ниже другой. В небо поднимались столбы дыма и расплывались, добавляясь в серые облака, угрожающе повисших над людьми. Вокруг каменного селения, за оградой, разрослись домики, принадлежавшие тем, кому не хватило места внутри. Ворота города открыты, и дорога ведущая к ним, забита людьми. Повозки, всадники и просто пешие путники торопились, дабы успеть попасть внутрь до темноты.
Вообще, в Илурии на ночь города не закрывают, но это правило не касается поселений, расположенных на севере или рядом с границей.
Они заняли конец очереди, сразу за вереницей повозок, доверху забитых скарбом. Возле прохода, стоял такой гул, что у Анара потеплело в груди, несмотря на розыск. Давно он не видел столько людей. Улыбка так и рвалась наружу.
– Ты чего улыбаешься? – Вартаз нарушил долгое молчание.
– Люди… столько людей... соскучился, – улыбка не сходила с лица.
– И что? Я тоже давно никого не видел, – Вартаз ёрзал в седле, оглядываясь по сторонам.
– Тебе не понять, ты всю жизнь жил в горах.
– Думаешь, там нет жизни?
– Я не об этом, там совсем по-другому.
– Откуда ты знаешь, ты не был там…
Вартаз не договорил. Стоящие впереди повозки тронулись. Заскрежетали колеса и очередь оживилась. Гул стал громче. Из общего шума выделялись одиночные крики. Людская змея вползала в широкий проем стены. Стража, занимающая посты, пристальным взглядом изучала жителей и гостей. После того, как приезжий выдерживал тяжёлый взгляд, его пропускали за стены. Доставалось только фургонам и повозкам. В них стражники заглядывали, а иногда и рылись. Но вознаграждая себя корзиной фруктов, куском вяленого мяса или обрезком понравившейся ткани, тут же, с улыбкой на лице, пропускали за ворота.