– Мне, что переспать со всем отрядом? Иногда вы так говорите, будто все детство провели за книгами.
– Нет-нет, госпожа просто не лезьте вперед на рожон… отдавайте приказы… командуйте… ведите себя, как королева.
– Ваши слова неуместны солдат, – Брава нагнулась и подняла шлем. – Я этого не слышала… про королеву.
Брава зашагала в сторону поляны. Она обдумывала слова Бруна. В них есть что-то. Точно так же говорил отец: «Мы живем в королевстве, где при выше всего честь и мужество. Мы славимся храбрыми воинами и своими хозяйственными женами, которые рожают нам крепких сыновей и красивых дочерей. Мы дали клятву королю и служим ему. Но, правда в том, что без слова женщины нигде и ничто не решается». Эти слова он произнес, когда сидел с бутылкой горного ллудана, который крепче обычного вина. Он пил до утра и потом весь день. Смерть короля оставила глубокий шрам на его душе. Отец Бравы плакал, как женщина. Но он, не стыдился слез, а с гордостью их воспринимал.
Брава вышла в середину поляны, не обращая внимания на взгляды боевых товарищей. Двое связанных рыцарей сидели рядом с потухшим костром. Они пристально смотрели на Браву, следя за каждым ее движением. К ней подошел Берот и протянул меч, который она потеряла при схватке. Брава кивнула и вернула клинок в ножны.
– Они все рассказали?
– Все, вплоть до даты своих именин и сколько лошадей в хозяйстве их родителей.
Подошел Брун. В руках он держал копье и вещи Бравы, принимая это как должное.
– Раз они все рассказали и мой план уже не сможет быть реализован, то им пора заслушать свой приговор, – Брава положила руку на эфес меча.
Берот хотел, что-то сказать, но Брава метнула в него свой взгляд.
– Всем пополнить припасы и приготовиться к выходу. Мы будем преследовать храмовников, пока последний из них не напоит кровью землю Вистфорка, – слова отца, пришлись как нельзя кстати. – А по поводу этих двоих, то у них одна участь… – повисло молчание. Как бы Брава ни настроилась, слова давались с трудом. – Берот, – она обнажила меч и протянула его рукояткой вперед. – Именем королевы Вистфорка и наследного принца, рыцари храма приговариваются к смерти. Немедленно казнить.
Брава толкнула меч в сторону Берота. Она поймала взгляды гвардейцев. Теперь в них читался страх и недоумение, которые перемешались, как вино и ллудан, превращаясь в смесь, обещавшую туманное завтра.
– Госпожа, – один из рыцарей пополз на коленях к Браве. – За что, у нас разрешение самой королевы, вы не имеете права…
– Берот?!
– Слушаюсь, госпожа сержант, – Берот взял меч и без замедлений воткнул его в грудь рыцаря. Изо рта храмовника хлынула кровь и залила руку гвардейца. Берот ногой оттолкнул тело ногой и направился ко второму, с которым совсем недавно боролась Брава. Хруст. И кровь также облила руку гвардейца.
Брава не шевельнулась. Она лишь сглотнула. Она даже не отвела взгляда. Брава учила себя, что смерть сделает ее сильней, но только чужая.
– Выдвигаемся! – крикнула она и гвардейцы забегали еще быстрее, будто если они будут медлить, с ними поступят так же, как и с храмовниками.
Глава 17
Анар уже давно забыл, как это – бежать, не обращая на усталость и боль в ногах. Он уже не ведал страха и относился ко всему, что с ним происходит, как должное. Он бежал и ощущал, как сердце стучит все быстрее и быстрее, будто кровь в жилах загустела. Она сталась, как мёд – не желавшая вытекать из многочисленных порезов.
Листва шевельнулась. Серые доспехи побагровели. Рыцарь не успел нанести удар и завалился рядом с деревом.
Анар все сделал на скорую руку. Ни капли сомнения. Он продолжал бежать и крепко сжимать меч. Не забывая о том, что било по спине при каждом шаге. "Верный крови" болтался на кожаных ремешках, которые уже давно натёрли шею. Анар прорывался сквозь заросли, царапавшие лицо. Он пробивался через преграды из храмовников, появлявшихся то там то тут. Они оставляли свои метки: порезы и синяки.
Редкий луч солнца, пробившийся сквозь зеленную массу листвы, отразился от стали. Ветви деревьев раздвинулись, словно занавески в театре, который представлял новых актёров. Анар парировал выпад и атаковал следующего. Их двое. Звон стали заглушил музыку леса. На сцену вышли храмовники, размахивая смертельным оружием. Анара зажали. Тиски сходились, а он отбивался, пытаясь хоть как-то отодвинуть свою участь. Корни деревьев, будто специально прятались в земле и цеплялись за ступни. Анар падал и вставал, отражая нападки храмовников, вялыми ударами. Он снова упал. Перекатился. В слепую махнул мечом, на уровне колена. И вновь перекатился. Приглушённый стон. Нога одного из рыцарей подогнулась, и он свалился в траву. Махая обрубком, храмовник перекрашивал листву в другой цвет. Другой замешкался, но ненадолго. Он снова атаковал. Анар получил свою передышку и достойно встретил врага. Меч по самую рукоять вошёл под самый нагрудник. Рыцарь открыл рот, но место слов, хлынула кровь.