На лицах гвардейцев появился ужас. Все они слышали слухи о дочери Абера, но сейчас всё подтвердилось. Они переглядывались и перешёптывались, как маленькие дети не понимающие, что происходит.
– Зачем тогда подполковнику Холину, Анар?
– Наверно, Кэлло считает, что в горах нет никакого ребёнка, и меч несут в руки врагу, – предположил Вартаз.
– Врагу, а кто он есть враг? – Брава не могла разобраться – кто друг, а кто враг. Кому служить?
– Враги все те, кто против дочери принца Аберфорка. Вспомни клятву, которую вы давали.
«Я присягаю на верность королевской гвардии и клянусь встать под знамёна наследника Вистфорка, по первому призыву». Простые слова, но с глубоким смыслом. Брава поняла, почему перед тем, как отправиться в расположение королевской гвардии она приклоняла колено перед королевой Динарии, а после прибытия, подполковник Холин приказывал произнести клятву уже перед знаменем. Он знал, что когда-нибудь гвардии придётся пойти против королевы, защищая истинного наследника. Ложь во спасение или соблюдение своих интересов и предательство. Ещё не много и Браву расколет на двое. С одной стороны, честь и верность, а с другой уважение к командиру.
– А ты кому служишь? – спросила Брава.
– Я служу крови Форков. Я когда-то дал клятву принцу Аберфорку, как и мой командир Калька. И теперь пока жива кровь, жив и я.
– А кому служит Анар?
– Кому, кому… наследнице. Ведь он давал клятву принцессе Илене, – объяснил Вартаз. – Поверь мне, если бы сейчас с нами был ваш командир и выслушал меня, то он согласился бы с тем, что нам надо доставить меч наследнице в Халап.
«Когда перед тобой встанет сложный выбор, всегда выбирай тот, который даст больше всего ответов. Ведь если ты поступишь иначе, то тебе придётся искать правду, и ты вернёшься на тот путь, который оставила».
Знал бы отец, что выбор настолько сложен.
– Нет, пути назад, – Вартаз чуть наклонился, – утром вернётся твой разведчик и скажет, что там, – он показал в сторону деревьев, – вас ждут храмовники и ваши тела, – Вартаз обвёл пальцем гвардейцев, – ждут деревянные кресты.
Перед глазами Бравы, сразу же всплыл образ высокого креста, на котором в лучах солнца висел лейтенант Филш.
– Берот, – встал один тех гвардейцев, кто не уснул от усталости. – Отдыхайте. Утром мы отправляемся дальше, нужно опередить рыцарей.
– Вы поверите этому горцу, – запротестовал Берот.
– У нас нет выбора, – ответила Брава.
Утром Браву разбудил Брун – обязанность досталась ему со всеми остальными. Хотя она его об этом не просила, а иногда даже ругала, он всё равно продолжал выполнять их.
– Госпожа, солнце уже поднялось, – он тряс её за плечо.
Брава резко вскочила, и первым делом нашла Вартаза. Тот храпел под меховым плащом, который забрал у мёртвых земляков. Потом она выдохнула и села на свою импровизированную кровать.
– Когда вернулся? – спросила она помятого Бруна.
– Я смог выспаться, госпожа, если вы об этом, – ответил Брун. – У нас беда госпожа, – внезапно добавил он.
– Храмовники засуетились, отрезали нам путь?
Глаза Бруна широко раскрылись в недоумении.
– Говори, давай, – фыркнула Брава и принялась раскладывать доспехи.
– Около сотни всадников, проскакали в сторону гор, к подножным лесам. Оттуда они попадут в долину и перекроют путь Нарушителю в Халап. Остальные, видимо, стоят лагерем позади нас, и мы не сможем соединиться с подполковником Холином.
– А нам и не надо, мы пойдём вперёд, за Анаром, а потом в Халап, – ответила Брава, не поднимая головы.
– Дорога в Халап лежит через долину и там, раньше, чем через день, будут храмовники, – возразил Брун, наверное, первый раз за все время.
– Значит, будем прорываться, – ответила Брава.
– Мы не осилим отряд в сотню всадников, тем более в ровном поле – это самоубийство, – Брун не хотел так просто сдаваться.
– Нам надо найти Анара и прорваться в Халап! Даже если мы все погибнем – это приказ! – разгневалась Брава. От крика, проснулись остальные, только Вартаз, что-то проворчал и перевернулся на другой бок.
– Простите, госпожа, – Брун поклонился и ушёл.
– Что же вы кричите на своих подчинённых, – спросил Вартаз, вылезая из-под трофейного плаща.
– Не твоё дело, горец, – огрызнулась Брава и обратно уселась возле костра. – Принимаем пищу, собираемся и уходим! – выкрикнула она и уставилась в догорающий огонь.
Брун в чём-то прав – это самоубийство. Храмовников в три раза больше, и они верхом на конях. Попробовать пройти не заметно… втроём или вчетвером, возможно, но не провести три десятка людей через открытую местность.