- Очень может быть, Алексей Иванович, очень может быть, - Столбин разжег трубку и затянулся. - Идите-ка вы тоже спать ложитесь. А то на вас лица нет.
Утром с неба посыпался редкий мокрый снег.
Выбравшись из палатки, Максим сгреб с полога тающий в руках влажный белый комок, растер им лицо, и повторял процедуру пока щеки не потеряли чувствительность. Только после этого сон прошел окончательно.
Теперь хотелось есть.
Сунув руки в карман куртки, Максим огляделся.
Солдатские палатки стояли ровно, словно шоколадные конфеты в коробке. Над трубами обогревающих их походных печей танцевал горячий воздух. Самих обитателей платок видно не было, только несколько человек в комбинезонах колдовали над разложенными по снегу траками бронехода. Оттуда доносились приглушенные поминания всяческой матери, гул паяльной лампы да редкие удары по металлу.
Чуть поодаль в землю вросла лебедка с тяжелым чугунным основанием. От нее в небо убегал трос, на конце которого лениво покачивался чуть полощущийся по ветру аэростат. В корзине Максим разглядел двоих наблюдателей. То один, то другой прикладывали к глазам бинокли. Несложно было догадаться, что объектом их внимания служила невидимая из-за ветрозащитной полосы Грачевка.
Больше в небе ничего не было - "Граф Андропов" еще ночью вернулся обратно в Петербург.
Рядом с Максимом раздался протяжный вздох, затем еще и еще, пока, наконец, механические легкие не заработали в полную силу. Обернувшись, Максим узрел выгруженный из гусеничного кунга компрессор, подсоединенный к машинному котлу.
- Утро доброе, вашвысблародь! - козырнул Максиму солдат в ватнике, ворочавший дыхательные баллоны.
Максим кивнул.
Служивый подсоединил к запущенному компрессору баллон и постучал пальцем по манометру. Рядом с ним громоздилась целая батарея армаферритовых цилиндров. В распахнутой двери кунга виднелись развешанные под потолком пожарные костюмы с лупоглазыми латунными масками.
- Ну, Максим, как спалось?
Столбин, накинув на плечи шинель, стоял перед палаткой, разжигая трубку.
- Спасибо, Ерофей Алексеевич, плохо, - отозвался Максим, облизнув осевшие на губах тяжелые капли. - И есть хочется.
- Вот этого я бы тебе делать не советовал, - покачал головой Столбин. - Поверь мне, блевать в глухую маску дело не самое приятное. А в карантине еще и смертельно опасное.
- Да вы что, Ерофей Алексеевич! - возмутился Максим. - Я что, выпускница Смольного что ли, чтобы мне от вида жмуров поплохело!
- Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь, - Столбин выпустил клуб дыма. - Не думаю, что мы с тобой такое, что ждет нас в Грачевке, хоть раз в жизни видели. И, Максим, моли Бога, чтобы никогда больше и не увидели.
Из-за кунга вышел Матвеев в тонком полотняном исподнем, поверх которого набросил шинель.
- Утро доброе, господа, - кивнул он, нисколько не смущаясь собственному непотребному виду, и, заметив удивленный взгляд Максима, добавил. - Я бы вам тоже советовал раздеться. В этих пожарных костюмах как в бане - через полчаса отжимать можно.
Матвеев подошел к солдату, заправлявшему воздухом баллоны.
- Ну что, Кучма, все готово?
- А то, вашвысблародь, - отозвался солдат, не отрываясь от своего занятия. - Ровнехонько на шесть часов каждый, только что золотники не вышибает!
- Вам с нами идти обязательно? - спросил Столбин. - Вполне достаточно сопровождающего.
- Да ничего, я там уже не один раз бывал, а солдаты у меня все на счету. Одно оцепление на сколько километров выставлено.
- Воля ваша, - Столбин выдернул из снега трость и полез в кунг.
Там при помощи Кучмы Матвеев напялил на себя мешковатый защитный костюм. Покрытая огнеупорной пропиткой ткань лоснилась, источая резкий химический запах, а металлические кольца, укрепляющие локтевые и коленные сгибы, покрывали пятна коррозии. Надевался костюм довольно чудно. Сперва Кучма затянул у Матвеева на поясе плотную ленту ткани с жесткими вставками - ну чисто дамский корсет, затем застегнул на шее кожаную горжетину. Верхняя часть защитного костюма натягивалась через голову, эластичный ворот при этом плотно охватывал горжет. Нижняя часть, этакие штаны-чулки, натягивалась до корсета и плотно прижимались к нему пропущенным по поясу жгутом. Поверх дополнительно затягивался ремень. Матвеев сунул ноги в растоптанные кирзачи, отчего брючины костюма вздулись на бедрах как шаровары. Следующим Матвеев надел латунный шлем, плотно севший резиновым основанием на горжет. Кучма ловко соединил вентили на шлеме с баллоном, который закинул на спину полковнику. Мгновение спустя клапан на свином рыле маски щелкнул и выпустил первый выдох.
Шлем полностью скрывал всю голову, превращая Матвеева в какое-то странное насекомое.
- Присоединяйтесь, господа, - из-за маски Матвеева будто с набитым ртом говорил. - Через пятнадцать минут в Грачевку идет свежий патруль, мы войдем с ним.
Максим споро разделся и предоставил Кучме делать свое дело. С помощью солдата они управились за пару минут.
Когда на голову опустился шлем, в ушах зашумело. Изнутри маска была обшита мягкой тканью с подбивкой, уже изрядно пропитавшейся застарелым потом. В ноздрях у Максима запершило, глаза заслезились, и он едва не чихнул, но в этот момент Кучма воткнул соединительный шланг воздушного баллона и в то же мгновение заработал насос. Под шипение и щелчки приводимых в движение армаферритовой пружиной поршней в маску хлынул свежий воздух.
Повертев головой, Максим убедился, что шлем неподвижен и это было чертовски неудобно. Хорошо хоть окуляры оказались достаточно широки, чтобы компенсировать ограничение свободы движения.