Революционный шум после Первой мировой войны и контрреволюционный грохот изрядно напугали немцев. Общество было потрясено. Эмоции масс перерастали в страх перед современностью. Этому способствовали поражение в мировой войне, «позор» Версаля, «безобразная» ноябрьская революция, «убогая Веймарская республика», инфляция и экономическая депрессия и не в последнюю очередь «вырождение» современного направления в искусстве. Все это усиливало страх и вело к политической радикализации мелкой буржуазии и среднего класса.
Именно страх, охвативший Германию, стал главной причиной прихода Гитлера к власти. Немцы в 1933 году жили не хуже французов или англичан. Немцы не справились со свободой, которую они получили после распада империи! Свобода требовала от них прежде всего самостоятельности во взглядах и решениях. Немцы растерялись, всю вину за неумение наладить жизнь они перекладывали на внешних и внутренних «врагов». Неспособные к самоорганизации, они жаждали возвращения к привычному порядку, когда все решается наверху и надо всего лишь подчиняться приказам и указаниям.
Если перед Первой мировой были популярны прежде всего романы о катастрофах будущего, то после поражения в войне и отречения кайзера от престола сюжеты для романов состояли в основном из фантазий на тему спасителя и обновления. Речь шла о «немецкой миссии», о роли «белой расы», призванной под предводительством немцев управлять миром.
В двадцатых годах предводители мелких националистических формирований вели напряженную конкурентную борьбу. Кто мог предположить, что именно нацисты во главе с ефрейтором Адольфом Гитлером выйдут победителями? Почему этот «провинциальный агитатор из пивной» смог пробиться?
Поначалу он вполне был готов удовольствоваться ролью «барабанщика». Он сам долго не мог поверить в то, что ему выпала роль фюрера. Его политическая карьера началась с тяжелого поражения. Попытка государственного переворота в Баварии 9 ноября 1923 года потерпела жалкую неудачу. Ружейная пуля пролетела на волосок от Гитлера. Это была случайность, несчастливая для истории.
В середине двадцатых он не был так уж популярен. Только на сентябрьских выборах 1930 года произошел прорыв. Статьи о Гитлере и его партии не сходили с газетных полос. Вот тогда возник псевдорелигиозный образ «вождя грядущей Германии».
При этом притягательная сила Гитлера была не столь безграничной. Ему противостояли политический католицизм и та часть рабочих, которая входила в профсоюзы, активные коммунисты и социал-демократы. Значительная потеря избирателей — приблизительно два миллиона голосов — в ноябре 1932 года показала, что его взлет можно было остановить. Когда он несколько недель спустя все-таки стал имперским канцлером, то «великое чудо» этого «исторического поворота», как писал в своем дневнике Геббельс, дало пищу для нового мифа. Партийная пропаганда провозглашала Гитлера «канцлером национального возрождения».
Две трети немецкого населения до поры до времени воспринимали его лишь как очередного главу правительства и ни в коем случае не считали «народным канцлером», как писала нацистская газета «Фёлькишер беобахтер», и уж тем более «вождем всех немцев». Но партийные пропагандисты использовали каждую возможность для повышения популярности Гитлера. Глаза и уши масс были заняты постоянно. Вершиной стало тщательно подготовленное Гитлером и Геббельсом и стилизованное под «День Потсдама» открытие рейхстага нового созыва. Время и место действия были выбраны с умыслом. Это был день, когда первый германский канцлер Бисмарк в 1871 году открыл первый рейхстаг Второго рейха.
Гарнизонная церковь и могила Фридриха Великого образовали необходимую историческую кулису, на фоне которой президент Гинденбург мог благословить «новую Германию», а Гитлер преклонить колено перед старым рейхом. По своей символике и сентиментальности это был непревзойденный спектакль, «народный праздник национального единства», но уже без социал-демократов и коммунистов. Людям старшего поколения он напомнил праздники и гулянья, которыми был избалован кайзеровский рейх.