Он поискал взглядом Рубина и Топаза, но те, как ни странно, прыгали неподалеку, играя в чехарду. Судя по беспечному виду и поведению дракончиков, золотистый плод на них действовал иначе. А может вообще никак не действовал.
Внизу послышались возмущенные крики. Тьма опустил глаза и увидел, что Брокки и Тинни затеяли драку, он не расслышал что послужило причиной для конфликта, но факт оставался фактом. Тьма еще крепче вцепился в дерево – друзья обезумели настолько, что теперь спорили, кому лезть за добычей в его лице. К счастью драка закончилась ничьей, и Тьма облегченно выдохнул. Правда, радоваться было рано: вновь вернувшийся к дереву Брокки притащил с собой тесак и безо всяких предисловий принялся тюкать по стволу дерева.
«Долго же тебе таким ножичком дерево пилить», – с усмешкой подумал Тьма, однако тревожный звоночек в его душе никуда не исчез.
«А ну как все-таки дотюкает?» – подумал он и тут же отогнал эту мысль прочь. Даже если (чисто теоретически) дерево будет срублено, то упасть ему не дадут другие деревья, растущие здесь так плотно, что подлеску почти не доставалось солнечных лучей. Так Тьма и сидел до самого вечера, ощущая все чаще накатывавшие приступы голода. Он даже умудрился задремать под мерный стук лезвия тесака по дереву. Когда Тинни возобновила призывы спуститься, Тьма пробудился и с недовольным видом порыскал глазами по сторонам. Он только сейчас заметил, что ближайшая от него ветка усеяна злополучными плодами. Теперь Тьма раздумывал над тем, чтобы употребить один из них. Но становиться таким, как друзья ему не хотелось, поэтому Тьма аккуратно балансируя на ветке, протянул руки и, сорвав плод, запустил им точнехонько по темечку Брокки. К счастью, или, к сожалению, плод угодил не туда, куда изначально планировал Иллидир, а всего лишь шлепнулся на правую ногу вора. Брокки выронил тесак и с воем принялся кататься по земле, держась за отбитую ногу и оглашая лес отборными матерными словами. Тинни, увидев плачевное состояние друга, предпочла ретироваться, напоследок погрозив Тьме кулаком. Наматерившись вволю, Ловкач куда-то уковылял, и Тьма, оставшись в гордом одиночестве, приготовился немного подремать. Внезапный шелест огромных листьев заставил его едва ли не соскочить с ветки, на которой он сидел.
– Да чтоб тебя! И эти еще тут! – проворчал Иллидир, увидев любопытные морды дракончиков, решивших составить ему компанию. В зубах красноглазого дракончика болталась торба. И Тьма долго собирался с духом, прежде чем протянуть руку и отнять у Рубина такую необходимую вещь.
Когда он наконец сделал это, ликованию Тьмы не было предела. Ведь теперь он являлся счастливым обладателем торбы травницы. Помимо внушительного запаса галет, здесь лежали важные документы с дневником графа Дрища, пара мешочков с разнообразными травами и конечно же кисет с желудем путника. А еще бурдюк с водой и мешочек с орехами.
Голодный Тьма принялся за орехи и галеты, но кусок отказывался лезть в горло, потому что на него смотрели шесть голодных глаз.
«Твари прожорливые!» – подумал Иллидир, и, внутренне содрогаясь, поделился с дракончиками галетами. Правда, без особого расточительства, потому что он не имел понятия, когда еще сумеет выбраться отсюда. Перекусив, дракончики затеяли игру, и, словно поддразнивая Иллидира, попытались перебраться на ветку, на которой тот сидел. Сделав это, они принялись тереться о Тьму, словно коты. Ветка угрожающе потрескивала под весом троих, и Тьма отчаянно цеплялся за ствол, костеря драконов на чем свет стоит. Ведь они запросто могли скинуть его, и вдобавок ему были весьма неприятны их знаки внимания.
Выразив Тьме свою признательность и сообразив, что больше галет они не получат, дракончики улетели к берегу, играть возле воды.
«Счастливые!» – подумал Иллидир, глядя на перепончатые крылья дракончиков. Уж ему-то не суждено вот так просто спуститься вниз.
Тиннэри пришла в себя лишь в тот момент, когда по милости путавшихся под ногами дракончиков, свалилась в воду. Прохладная вода тот час же вернула ей самообладание и пробудило дремлющий разум. Она смутно помнила то, как пыталась выпить крови одногруппника и то, как сманивала его с дерева. Мышцы тела болели так, словно она вновь прошла через пару ущелий. А во рту ощущался противный привкус. Тинни вылезла на берег и, не обращая внимания на мокрую одежду, повалилась ничком на землю. Все чего ей хотелось – это отдыхать. Как оказалось позже, состояние Брокки было идентичным. Его одолевали точно такие же симптомы, вдобавок, он прихрамывал на правую ногу. Но хуже всего было Тьме. Когда они, после короткого отдыха, обнаружили его сидящим почти на самой вершине кроны исполинского дерева, то пришли в неописуемый ужас. Причем Тьма всецело разделял их мнение. Сначала он вопил на друзей, обвиняя их в том, что те тащат в рот всякую непроверенную гадость. А когда они извинились, Иллидир принялся блажить о том, что Тинни и Ловкач все еще хотят испить его крови и только притворяются нормальными.