Полногрудая красотка проворно освободила поднос. Перед гостями, как по волшебству, возникли кувшины с пивом, миски, полные дымящегося рагу, соленые крендельки и тарелка, доверху наполненная пучками зеленого лука, петрушки, сельдерея и укропа.
– Вот это пир! – изумился Тьма.
– Из рук такой красотки и пиво во сто раз вкуснее! – вторил ему Брокки.
Девушка вновь улыбнулась и, сказав напоследок, чтобы они звали ее, если у них закончится пиво, скрылась в подсобке.
– Как вы думаете, это жена хозяина или дочь? – спросил Брокки, налегая на рагу.
– Тебе-то не все ли равно? – фыркнул Тьма. – Мы завтра уезжаем.
– Ну в общем-то да, – согласился вор, сдувая пену, прежде чем припасть к своей кружке с пивом.
– Надо бы у нее спросить, почему в городе так безлюдно, – высказалась Тинни. – Беда что ли какая приключилась?
– Если б в городе было беспокойно, то стражники бы не пропустили нас, – возразил Иллидир.
– Ай, с тех бакланов взятки гладки, – Брокки с немалой предвзятостью относился к представителям стражи, считая их дармоедами и бездельниками.
Его дальнейшие размышления вслух прервало появление Спита. Хозяин вышел из подсобки, держа в руках тарелку с криво нарезанным пирогом. Он поставил пирог на стол, но быстро уйти, как в первый раз, у него уже не получилось.
– Скажите, господин Спит, – заговорил Тьма, решив сразу же взять быка за рога, – почему на улицах так мало народу? Пока мы шли сюда, то ни единой души не встретили.
– У нас, это… у нас… – глаза рыжебородого мужчины забегали по сторонам. Он явно не ожидал подобного вопроса, заданного «в лоб». – Мы не любим гулять, – пробормотал он, затем поставил блюдо на стол и торопливо ушел обратно в подсобку.
– Что-то здесь нечисто, – шепнул Брокки, придвинувшись ближе к Тинни. Травница кивнула в ответ, подумав, что если Спит уходит от ответа, то им следует завести разговор с Финли. Но расспросить о чем-либо девушку им не удалось, потому что Финли больше не появлялась, а на призыв Брокки принести добавки в виде дополнительного кувшина с пивом, вышел немногословный Спит. После раннего ужина, он проводил постояльцев до снятых комнат и, пожелав спокойного отдыха, ушел.
С виду обе комнаты выглядели абсолютно одинаковыми, и Тинни, не испытывая мук выбора, расположилась в первой попавшейся комнате.
Спали тревожно, однако довольно долго. И травница никогда в жизни не предположила бы, что проснется от обилия пыли, забившейся в ее нос. Прочихавшись, она потянулась, встала и поспешила к умывальнику. Хорошо, что в комнате имелось в наличии ведро с водой и лохань для личных нужд постояльцев. Умывшись, Тинни переоделась в кое-как отчищенную одежду. На подол юбки было страшно смотреть – так он поистрепался за время их путешествия. Еще чуть-чуть и ее будут принимать на нищую бродяжку.
«Ничего! Куплю новую юбку. Надеюсь, что здесь найдется лавка портного», – подумала она, продираясь гребешком сквозь спутанные колтуны. Противные волосы как обычно бунтовали. Она еще не закончила борьбу с укрощением волос, а ее друзья уже стучались в дверь, требуя проснуться.
– Я уже давно проснулась! – Тинни, наспех сотворив пучок на затылке, побежала открывать.
– Пора выметаться из города, – заявил с порога Брокки.
– Согласна, – кивнула травница, закинув за плечо котомку и обведя комнату пристальным взглядом, проверяя, не забыла ли чего.
– Только пускай сначала нас покормят, – поспешно добавил вор.
– Кто о чем, а Ловкач все о куриной гузке! – саркастически изрек Иллидир.
– О свиной рульке, – поправил его Брокки.
Друзья вышли в столовую постоялого двора, и уже было направились к двери, как им перегородил дорогу рыжебородый хозяин заведения.
– Доброго утречка, – приветствовал он, протирая льняной тряпкой кружку с отколотой ручкой.
Тьма сухо поприветствовал Спита, раз уж его спутники молчали.
– Хорошо ли спалось? – рыжебородый продолжал задавать вопросы.
– Хорошо, но пыльно, – отвечал Иллидир.
– А вы уже уходите?
– Да, дорога не ждет.
– А я думал дармовым завтраком вас угостить, – на бледном лице Спита заиграла рассеянная улыбка.