Послышался треск сучьев и чваканье сапог по грязи. Брокки явно не стремился прятаться. Вдобавок, он был не один, а в компании троих мужчин, пожилой женщины в цветастом платочке и двух девочек шести и девяти лет. При виде компании, берегиня, издав радостный вопль, спрыгнула с лошади и устремилась им навстречу.
– Любят ее, а усмотреть за ней не могут, башмаки! – проворчал Брокки и тут же, споткнувшись о корягу, рухнул ничком вниз, продемонстрировав миру заплату на штанах, в районе гузна. Из-за пазухи вора посыпались сморщенные картофельные клубни.
– Ах ты, воришка! – забасил бородатый мужик, сграбастав Брокки и одним рывком поставив его на ноги. – Вот кто мою картоху умыкнул!
– Да что ж ты за человек такой, что картошки пожалел! – не то всхлипнул, не то вздохнул уязвленный Брокки. – У меня двое братишек малых и новорожденная сестренка, между прочим.
«Нет, ну каков, а?» – мысленно возмутилась Тинни, злобно зыркнув на спутника. Она точно помнила, что раньше речь шла о сестрах и новорожденном брате.
«Побыстрее бы сплавить этого вора и отправиться на поиски сестры!» – вздохнула Тинни, глядя на то, как стушевавшийся детина собирает рассыпанный картофель и отдает Ловкачу.
– Ох, какая ты красивая! – маленькая девочка не могла сдержать восхищенного возгласа, при взгляде на берегиню.
Тинни обернулась и тоже едва не воскликнула. Зипун распахнулся, явив Веларию, облаченную в красивое изумрудное платье. Берегиня повела бровью, и на ее голове возник венок из подснежников и еловых веток.
– Если б мы знали, что в Лесном селе такая красивая берегиня, давно бы к вам пришли! – вторила ее сестренка.
– Цыц вы, маленькие болтушки! Знайте помалкивайте! – пожилая женщина погрозила девочкам морщинистым, скрюченным пальцем. – А не то обратно к своему папаше-забулдыге отправитесь.
– Погодите-ка, погодите-ка, бабушка, – Брокки внезапно заинтересовался репликами девочек. – А вы, случайно, Косаря не знаете.
При упоминании имени Косаря, девочки побежали прятаться за бабушку.
– Давно надо было девочек у этого забулдыги забрать! – насупилась старая женщина. – Виданное ли дело – детей два раза в неделю кормить? Что б ему внутри все перьями поросло и щекотало!
Девочки захихикали.
– А тебе для чего про Косаря? – бабушка окинула хмурым взглядом щуплую фигуру вора.
– Да сто лет он мне сдался! – замахал руками Брокки. – Только вон, – он кивнул на Тинни, – ее обвинили в краже ваших внучек и даже на костре хотели сжечь. Преподобный Баторий – серьезный баклан, в смысле, мужчина.
– Пущай только сунется к нам, – пообещала старушка. – Я его так ухватом приласкаю, вмиг выкинет всю дурь из головы!
– Ладно, прощайте люди добрые! – Брокки поклонился мужикам, потащивших берегиню в сторону родного села.
– И вам не хворать! – пожилая женщина помахала им на прощание. – Если прицепится кто с внучками моими, скажите, мол, девоньки у бабки родной. Тьфу, напасть, с этим Косарем! Говорила ж этому забулдыге, что, мол, внучек забираю. Вот черт лысый, всё одно – ничего не помнит!
– Как же я счастлива! – Тинни попрыгала на одной ножке, выказывая переполняющее чувство радости.
– Интересно узнать – почему? – Вор деловито перекладывал украденную картошку в свою котомку.
– Ну как же? Девочки нашлись, обвинение снято! – улыбнулась Тинни.
– Первый раз вижу такую наивную дуру!
– Сам дурак! – рявкнула в ответ травница.
– Да чего ты? Ты на самом деле считаешь, что Баторий так просто отвяжется от тебя? – Вор покрутил у виска пальцем. – Он же чокнутый, фанатик! Ему главное сцапать человека, а повод сжечь его на костре он придумает.
Тинни хотела сказать в ответ то, что встреча со святым жнецом эфира не входит в ее дальнейшие планы, и даже открыла рот, но ей помешали.
– Баторий! – не своим голосом воскликнула она, запрыгивая на лошадь с ловкостью заправского жокея.