– А что за указы-то?
– Один на закрытие Травакадемии, а второй на расширение полномочий жнецов эфира! Ну не аспид ли этот Делириум?
Брокки сделал неопределенный жест рукой, по-видимому, ему были безразличны проблемы магов и уж тем более какой-то там Травакадемии.
Стук в дверь, прозвучавший словно гром среди ясного неба, заставил самозванцев вздрогнуть, а затем приняться за спешное наведение порядка в кабинете. Пока Тинни распихивала вытащенные бумаги по ящикам, Брокки закидывал вытащенную одежду обратно в сундук.
– Развлечения готовы, Ваши Сиятельства! – сообщил мажордом Каюк, еще раз постучав в дверь.
Тинни сложила изъятые указы и письма, всунула их между страниц дневника Дрища, а затем запихнула свои находки в котомку.
«Зуланд Трилист! Как найду сестру, так сразу же вернусь в Травакадемию и расскажу все Футарку Слейпнировичу. Он обязательно что-нибудь придумает».
– Войдите! – сказал Брокки манерным голосом. Тинни обернулась и, невзирая на только что пережитое потрясение, едва не прыснула от смеха. Брокки сидел за столом и делал вид, что подписывает какую-то бумагу. Конечно же, этот мини-спектакль был рассчитан на одного зрителя – на Каюка.
– Развлечения готовы, Ваши Сиятельства. Пройдемте в Мрачную залу, – повторил мажордом, и самозванцы под ручку прошествовали следом за ним.
– Чавой-та они такие? Вроде даже кричали в капинетине этой. Не слыхали? – поинтересовалась одна из служанок, пришедших убирать кабинет.
– Не знаю. Но господин Каюк сказал, что Его Сиятельство, граф Дрищ, задумал что-то плохое, – прошептала ее товарка.
– Да ну?
– Ну да! А иначе как объяснить пропажу столового серебра?
– Выходит, Евонное Сиятеньство самое у себя ложки потырил?
– Тише! Я тебе ничего такого не говорила!
– Евонное Сиятеньство теперь и вилкой пырнуть может и ножом!..
– Тише ты, дуреха!.. Может, может! Говорят, что он та-акой самодур!.. Мне десятник рассказывал.
– На то он и Сиятеньство.
Первое развлечение, которое Каюк подготовил для скучающих сиятельств, ожидало их в Мрачной зале. Зала не зря носила такое название, потому что ее стены обитые черным бархатом и черные портьеры на окнах создавали соответствующее настроение. Пол, в угоду заданному тону, украшали размашистые пентаграммы, на полках, вперемешку с черными свечами, стояли петушиные чучела; на диванных подушках, золотыми нитками были вышиты какие-то буквы. Тинни замедлила шаг, чтобы прочитать загадочные надписи, по-видимому, выдержки из «Серой книги темно-серых магов». «La cucaracha, la cucaracha», «Ya no puede caminar», «Porque no tienne», «Porque le falta», «Las dos patitas de atrа́s» гласили надписи.
«И эти люди хотят закрыть Травакадемию, называя ее рассадником зла!» – подумала Тинни, опасливо перешагивая через косой луч пентаграммы.
«Как в курятнике!» – подумал Брокки, исподтишка наступив на пятку важному мажордому, идущему впереди. Каюк сделал вид, что ничего не произошло, продолжая улыбаться лакейской улыбкой.
Самозванцы устроились на мягком диване, а расторопные слуги тот час же придвинули к ним столик, ломившийся от разноцветных десертов. Брокки, ничтоже сумняшеся, сграбастал ромовую бабу. Тинни тоже хотелось попробовать что-нибудь из предложенных десертов, но она постеснялась, полагая, что ее дурные манеры сразу же бросятся в глаза окружающим.
– Предлагаю вниманию Ваших Сиятельств самое модное развлечение всей знати – заморский птиц. Зело умный, глаголет правду о любом человеке. – Мажордом тем временем подошел к огромной, в половину человеческого роста, клетке, накрытой темным покрывалом, расшитым алыми звездами.
– Так уж и говорит? – спросил Брокки, набивая рот выпечкой.
– Правда, правда! Только не больше одного слова. Умный потому что.
– Гм! Интересненько. Тащи сюда своего чудо-птица.
Каюк с готовностью выполнил приказ «графа» и, подтащив клетку ближе к дивану, сдернул покрывало.
– Образина! – тот час же крикнул попугай, по-видимому, имея в виду лысого, круглолицего мажордома. Каюк скрутил покрывало жгутом, словно собирался задушить обидчика, но к счастью не сделал этого. Попугай же принялся чистить свои белые перья.