Тинни подошедшая к двери, вдруг обернулась и, улыбнувшись, сказала:
– Мне тоже немного жаль расставаться. Но кто знает, может еще доведется свидеться. Мир, говорят, тесен. Пока, Брокки Ловкач!
– До скорой встречи, в смысле, пока, Тиннэри Колосок, – вор махнул ей на прощание рукой.
Сороче мало чем отличался от городов, в которых довелось побывать Тинни. Такое же классовое деление кварталов: знать, торговцы и бедняки рассредоточились по своим домам и практически никогда не пересекались друг с другом. Первые всегда передвигались по городу на каретах, пировали в лучших заведениях города и вообще не задумывались о том, что чья-то жизнь в корне отличается от их праздного образа жизни и со всей серьезностью полагали, что все бедняки отъявленные негодяи и бездельники.
Тинни сидела в карете и раздумывала о том, как отвязаться от двоих приставленных к ней солдат-охранников. Кучера она в расчет не брала, потому что тот наверняка будет дожидаться ее, сидя на облучке кареты. В голову лезла одна чушь. Она вновь выглянула в окно, ее взгляд упал на вычурную вывеску «Геральдическая инсинуация». Звучало красиво хоть и непонятно. Хозяин заведения, по-видимому, придерживался того же мнения, поэтому не поскупился на такую же размашистую приписку: «Еда на самый взыскательный вкус».
«А что, если?..» – в голове Тинни промелькнула шальная мысль.
– Туда! Хочу туда! Поесть хочу! – закричала травница, приоткрыв слуховое окошко, в котором маячили круглые ягодицы кучера.
– Слушаюсь, Ваше Сиятельство, – крикнул в ответ кучер, отсалютовав графине, хотя она этого не увидела. Сидевшие на запятках солдаты повторили его действие – Тинни опять ничего не увидела.
– Графиня Фифа пожаловали-с! – во всеуслышание объявили солдаты, обращаясь к слугам, засуетившимся возле кареты.
– А, та, что невеста графа Дрища! – со знанием дела кивнули слуги и уже меньше чем через минуту вокруг покинувшей карету Тинни нарезал круги сам хозяин роскошного заведения: низенький, полный мужчина в летах.
– Меня зовут батя Дежень, – представился он, поклонившись. – Пойдемте, Ваше Сиятельство, к лучшему столику нашего скромного заведения.
«Ничего себе, скромного! Лукавишь, батя Дежень», – подумала Тинни, рассматривая обитые синим бархатом стены, вычурную мебель и картины в золоченых рамах. Картины все как одна изображали гастрономические изыски. Хотя Тинни и была разодета в шелка графини (поверх собственной дорожной одежды), а все равно ощущала себя босячкой, каким-то чудом очутившейся в этом роскошном заведении.
Тинни недовольно поморщилась, вспомнив о том, что ей пришлось пожертвовать кожушком, оставленным в карете. Увы, тюк, в котором лежал кожушок, никак не вязался с образом богатой графини.
«Уж если играть чью-то роль, то нужно играть ее по возможности хорошо», – рассудила травница.
– Что прикажете принести? У нас есть «Печень печенега» – это паштет из гусиной печени в грибном соусе. Потом, «Папина неожиданность» – вкуснейшая утка по-жнецовски. Еще свежайшее рыбное рагу с сельдереем и с заморским овощем, точнее, с фрухтом – ци-тру́с называется. А еще извольте предложить вам корзиночки с морскими гадами, салат «Весеннее обострение» с баклажанами, салат «Осеннее обострение» с кабачками, салат «Спокойное лето» с брюквой, салат «Рогатый заяц» с олениной и крольчатиной. Еще у нас есть десерт-суфле «Веселый дегенерат», закуска «Грибочки с сюрпризом» и крепкие вина из личной коллекции графа Деволя, нашего любимейшего завсегдатая, который оказался так щедр, что согласился наладить нам поставку изысканных вин. Ага! И наша новинка икорно-клубничный десерт «Красное на чёрном», – тараторил батя Дежень. Тинни с любопытством смотрела на его круглое лицо и такой же круглый рот, из которого сыпались слова.
«Говорит, как горохом из трубочки плюется!» – невольно подумала травница.
– Ваше Сиятельство уже решили? – спросил хозяин заведения, застыв перед Тиннэри в подобострастной позе.
Травница попыталась изобразить задумчивость, а сама, тем временем, пыталась угадать, какое из блюд будет самым дешевым. Можно было бы заказать мяса, но Тинни не очень любила мясо, не по каким-то религиозным соображениям, как жнецы, а потому что от съеденного мяса у нее начиналась изжога, а в желудке возникала неприятная тяжесть. К тому же у травницы голова пошла кругом от всех этих названий. Сказать по правде, она и половину-то из них не запомнила.