– Люди добрые! Да что вы? – пыталась оправдаться связанная девушка, заканчивая каждое предложение нервным смешком. – Я никому зла не делала!
– Пока что! – убедительным тоном изрек ее пленитель.
Травница полуобернулась, сдув со лба непослушную кудель, норовящую залезть в правый глаз. Сердце подскочило к горлу: позади находился святой жнец эфира, в меховом полушубке поверх замызганной рясы. Рост девушки позволял видеть круглую проплешину на макушке кряжистого жнеца.
«Вот и накликала беду!» – пронеслось в голове ошеломленной Тинни. Футарк Слейпнирович постоянно предостерегал студиозусов насчет бульдожьей хватки оравийской братии.
«Прицепятся – не отвяжитесь! И доказывай потом, что ты не конь горбатый! А уж если угодили в лапы жнецам, то гните свою линию, ни в чем не сознавайтесь и требуйте присутствия королевских магов, личного моего присутствия или кого другого из преподавателей. Уж мы-то покажем монасям кто в королевстве хозяин».
Травница, памятуя о недавно приобретенном статусе воровки, даже не помышляла о том, чтобы прикрыться добрыми именами преподавателей.
– Сама скажешь куда дочек Косаря подевала? Или будем дознаваться через пытки? – жнец отнял у нее котомку и теперь коршуном кружил над жертвой. Чтобы заглянуть Тинни в глаза, мужчине приходилось вставать на цыпочки.
Девушка поджала губы, наградив жнеца долгим испытующим взглядом. Мужчина сначала покраснел, прекратил мельтешить перед глазами и даже отошел на почтительное расстояние.
«Неужели подействовало?» – обрадовалась Тиннэри.
– Видели? – жнец назидательно вскинул указательный палец к небу и повторил: – Все видели? Ведьмовская оглобля пыталась заколдовать меня!
Вот незадача! Оставалось последнее, самое действенное оружие. По крайней мере, в детстве, оно всегда помогало. И Тинни и ее сестре.
– Дяденьки, отпустите меня! – заканючила травница, умело изображая плаксивую дурочку.
Толпа зашелестела взволнованно и тревожно, как рожь перед бурей.
– Может и впрямь не виноватая? – Подобная фраза была сродни соломинке, за которую, как известно, хватается утопающий.
– Разберемся! – жнец не желал уступать и зыкнул на сомневающегося так, словно готовился проклясть до третьего колена. – В сарае заприте покамест! – он смерил брезгливым взглядом лохматую травницу.
– Святой жнец, в сарай нельзя, – детина, вызвавшийся конвоировать Тинни, гулко поскреб затылок. Травница с благодарностью посмотрела на рослого парня. Все-таки приятно, когда с человеком говоришь на равных, а не возвышаешься над ним словно караульная башня.
– Почему это? – жнец погрозил ему пальцем, готовясь прилюдно «уличить» парня в срамной связи с ведьмой.
– Дык там у нас тать сидит, – простодушно ответил детина.
– Значит ей там самое место!
Уже не упиравшуюся, но по-прежнему жалостливо хнычущую травницу подвели к покосившейся постройке. Скрипнули дверные петли, и детина бесцеремонно втолкнул девушку в беспроглядную темноту, пахнущую старым деревом и прелым сеном. За спиной хлопнула дверь. Что-то звякнуло, грохнуло: детина подпер дверь ухватом.
– Уй! – вскрикнула Тиннэри, стукнувшись лбом о балку. Глаза еще не обвыклись в темноте.
– Для гномов, что ли, строили? – в сердцах бросила девушка, пытаясь потереть ушибленный лоб о плечо (руки-то связаны). Попытка не удалась. Пригнувшись, Тинни поковыляла к единственному оконцу, проклиная путы на своих запястьях и лодыжках. По размерам, окошко больше смахивало на слуховое. В узком прозоре маячил знакомый детина, повернутый спиной. Судя по характерному журчанию, стоял он там не просто так. Девушка поморщилась и поковыляла к другой стене, не забывая о коварных стропилах, притаившихся наверху. «Путешествие» закончилось через пять шажков.
– Ты чего расходилась? Черный ход ищешь, что ли? – вкрадчивый, бархатный голос звучал из правого угла. От неожиданности девушка выпрямилась. Гулкий стук и сдавленное ругательство говорили о том, что балка была на месте.
«Зуланд Трилист, отведи напасть!» – Травница вспомнила, что жнец и детина обсуждали какого-то вора.
– Ну, чего замолкла? Сильно ушиблась? – теперь в голосе звучали участливые нотки.