Сытный обед настроил сообщников на благодушный лад, даже мрачный Тьма соизволил несколько раз улыбнуться. Брокки пил пиво за двоих, но это было нормально, потому что Тинни вообще не прикасалась к пиву, налегая на квас. Тьма тщательно пережевывал куски жареной курицы, время от времени вытирая рот салфеткой.
– Неужели в скором времени я увижу родной дом и встречусь с нянюшкой? – довольная Тинни высказала эту радостную реплику вслух.
– А где ты живешь? – спросил Брокки с набитым ртом.
– Я же тебе говорила, что в Рытомилицах!
– Далековато, если своим ходом, – Брокки держал в обеих руках по пирожку, от которых по очереди откусывал.
– Желудь путника, если ты забыл, сократит любое расстояние, – Тинни погрозила ему пальцем и на всякий случай проверила наличие желудя в потайном кармане своей юбки. Желудь был на месте.
– Э-э-э… не хочу пугать тебя, но я подслушал разговор двоих жнецов, – Брокки начал издалека, но что-то в его тоне было такое, что заставило травницу напрячься и внимать каждому сказанному слову. – Стены тюрьмы толстые да крепкие, но и в них найдется какой-нибудь изъян. Например, свободно гуляющий кирпич, то есть, который можно вытащить, а когда надо воткнуть его обратно в стену. Кстати, моими стараниями там теперь и второй кирпич можно вытащить. Глядишь, пятый сиделец вообще сможет сбежать в первый же день заключения, – хихикнул довольный Брокки, представив вытянутые лица стражников, когда кто-нибудь, в итоге, сбежит из тюрьмы, не приложив к побегу ни грамма усилий.
– Ты отвлекся и не рассказал, что там с подслушанным разговором, – заметил Тьма.
– Ну а я о чем? – отмахнулся вор. – Вынул я, значит, кирпич и слушаю, как один отдает другому распоряжение взять… это… под контроль все верстовые дубы. Первым делом – тот, который в парке местном. И еще они хотят призвать тучу жнецов в Сороче, раз тут такие дела творятся. А меня сегодня хотели в столицу отослать, да только не на того напали. Ну, я выждал момент, прикинулся подыхающим, тюкнул стражника, вырвался на свободу. И только я решил проучить стражника, ну, запереть его шутки ради, как вы приперлись.
– Да если бы мы знали, что ты такой ловкач, то ни за что бы не влезли в это сомнительное предприятие! – не выдержал Тьма. Если его дядя узнает о безнравственном поведении воспитанника, то ходить ему без наследства.
Тинни и Брокки взглянули друг на друга и расхохотались. Тьма кинул на них недоуменный взгляд и покрутил у виска.
– Он и есть Ловкач. Это его второе имя. А полностью – Брокки Ловкач, – отсмеявшись, пояснила Тинни.
– Интересно, как звучит твое настоящее имя? – тут же поинтересовался Иллидир. Похоже, он знал, куда «бить», потому что Брокки помрачнел лицом, услыхав его вопрос, и ответил, что это неважно.
«А может он действительно принц? – похоже, что эта навязчивая мысль прямо-таки преследовала Тинни. – Красные дьяволицы! Что за мысли? Ведь мне надо думать о том, как попасть домой!»
– Ну и как я теперь доберусь до родного села? – вопрошала погрустневшая травница и тут же подскочила, словно ужаленная: – Ай! Нужно скорей убираться из города, ибо сегодня или завтра здесь будет не протолкнуться от святых жнецов эфира!
– «Сегодня». «Завтра», – передразнил ее однокурсник. – Бери больше – через неделю. А что ты хотела? У жнецов нет верстовых дубов и нет верстовых желудей. И, главное, у них нет тебя, Оглоблюшка.
«Так бы и убила стулом!» – пронеслось у нее в голове при взгляде на самодовольного, всезнающего Тьму.
– Если я не смогу воспользоваться желудем, – рассуждала она. – Тогда остается уповать на речное судоходство и старых добрых лошадей.
– Дело говоришь, – Ловкач поддержал ее идею.
– А ты, чего, со мной собрался, что ли? – с подозрением в голосе поинтересовалась Тинни.
– Да как тебе сказать? – Брокки медлил с ответом, долго мялся и наконец выпалил: – Одолжи мне три куны на проезд. Одолжи, а?
– Как очаровательно: клянчить куны у девушки, – Тьма сопроводил свою реплику презрительной усмешкой.
– О, точно! – Брокки тут же переключил внимание на Иллидира: – Тогда ты одолжи. Одолжи, а? Ну что тебе стоит?