– Хоть бы издох когда. Желательно в моем присутствии, уж я бы тогда пошерстил сундуки с сокровищами, – добавил вор.
– Постой-ка, – проницательная Тинни наградила Брокки гневным взглядом. – Почему это в левой излучине реки, когда мы должны были проплывать по правой?
– Я не знаю! – вор состроил невинное лицо.
– Ты хоть понимаешь, что всех нас чуть в небесную Оравию не отправил? – со злостью рявкнул Тьма, взяв вора за грудки.
– Эй, полегче! Почему сразу – я? Чуть что – так Брокки? – обиделся Ловкач и пнул Иллидира в колено.
Завязалась драка. А Тинни устало плюхнувшись на низенький пенек, с равнодушием наблюдала за потасовкой спутников. Она бы разняла их, но у нее не было сил.
Глава 9. Магический поединок
Не успели они толком отойти от спорных территорий, а Тинни уже смазывала целебным настоем расквашенный нос Иллидира. Брокки сидел под осиной и метал злобные взгляды в Тьму, который не пожалев магии, превратил волосы вора в зеленый куст, цветущий мелкими сиреневыми цветочками. Мало того, что превратил, так теперь еще и напрочь отказывался возвращать, как было. Тинни обещала сварить противочарного зелья и попросила вора не переживать.
– Не переживать?! – возмущался вор, шелестя листьями на голове. – На моей башке гнездо, а ты говоришь не переживать?! Свари сейчас, а? Иначе я прибью этого гада!
– Руки коротки, – грозно прогнусавил Тьма и, размяв пальцы, добавил: – Может и впрямь укоротить их тебе?
Брокки проворно спрятал руки за спиной и метнул в травника осуждающий взгляд:
– Самым сильным себя возомнил? Ничего! И на моей улице золотой дождь прольется.
Иллидир хотел ответить, что его младший братишка, Вельтон Тьма, и то лучше дерется, но Тинни шикнула на драчунов, пригрозив, что бросит их здесь и отправится к Бору Ермолайки в гордом одиночестве.
– А я думал, ты поймешь, что затея фуфловая, – заметил Ловкач, с вытаращенными от ужаса глазами наблюдая за тем, как медленно пикирует на землю листик, упавший с его головы. Он ущипнул себя, поморщился, а затем издал жалостливый звук.
– Ничего подобного, – Тинни яростно отстаивала свое решение. – Ну как ты не понимаешь, что так будет быстрее! Да если б не эти спитые жнецы эфира, я давно сидела бы дома с нянюшкой и сестрой.
Тьме тоже не нравилась эта затея и при других обстоятельствах он, скорее всего, поддержал бы Ловкача, но после того, как этот ворюга врезал ему по носу, ни о какой поддержке не могло идти и речи.
– Ну, Тинни, как ты хотела – не получилось, зато возле гор вылезли! – сказал он, глядя на развернутую травницей карту. – Надеюсь, что в Гудящие горы мы не полезем.
– Зуланд Трилист отведи! – Тиннэри потрясла головой. Действие ее заклинания давно закончилось и, теперь, со вздыбленными волосами, она была похожа на жертву статического электричества. – Мы лишь пройдемся рядом. Зато Призрачную пристань «проскочили».
– Уже радует, – хмыкнул Тьма, вытаскивая окровавленные жгутики из своих ноздрей. Год назад он ухитрился впечататься носом в дверной косяк, а сегодня этот воришка кулаки распустил. Что за невезучий нос! Хорошо, что не сломанный.
Немного отдохнув, троица продолжила путь по душному, пахнущему прелой листвой лесу. Лес постепенно просыпался после зимней спячки и кое-где даже обзавелся зеленой травой, а на деревьях уже вовсю лопались почки. Ловкач сильно напрягся, когда увидел на земле четкий отпечаток медвежьей лапы, но Тинни поспешила его успокоить:
– Ты идешь с компании двух травников. Уж мы-то сумеем договориться с медведем. В крайнем случае, позовем дедушку-лешего и будем действовать через него.
Так они и шли: упрямо и молча, ориентируясь по солнцу и опираясь на чутье Тинни; а уж она умела чувствовать правильное направление, недаром, что преподаватели за глаза называли ее «ходячим компасом». Ближе к вечеру, когда солнце еще не опустилось за горизонт, но в лесу уже начало темнеть, путники расположились на привале. Тьма, увидев, как Тиннэри зябко кутается в дорожный плед, милостиво согласился отдать ей взятую на смену вязаную поддевку из небеленой шерсти. Травница с благодарностью приняла подарок. Хотя с каждым днем солнышко припекало все сильнее, ночи все же оставались холодными.
«Теперь уж так будет, пока черемуха не отцветет!» – вздохнула травница, облачаясь в поддевку.