Брокки, от внимания которого не ускользнул сей щедрый жест, тоже не растерялся и усадил Тинни ближе к разведенному костру. Ужин был очень скромным и Ловкач с мечтательным выражением на лице вспоминал разносолы в графском доме. Как Тинни ни ворчала на него, как ни распекала, а ему все равно нравилось быть графом. Жаль только того, что настоящий Дрищ объявился так рано! Он уже начинал скучать по некоторым служанкам, с которыми довольно близко «подружился».
Брокки закашлялся из-за того, что костер начал дымить в ту сторону, где сидел вор. Ловкач подвинулся, а рука непроизвольно потянулась к шраму. Хоть рана и зажила, а шрам меньше зудеть не перестал. Пальцы запутались в густых ветках и вор, понося все на свете, еле выдернул руку из своей экзотичной шевелюры.
– Зато тебя теперь можно в бродячий цирк продать, – съязвил Тьма. – Так и представляю красочный плакат с надписью: «Сегодня и только у нас продемонстрирует чудеса ловкости человек-дерево!»
– Я тебе чудеса матерных слов сейчас продемонстрирую! – окрысился Брокки.
– Хватит ссориться! – взмолилась травница. – Давайте лучше жребий устроим – кому за костром следить. – Она приготовила три одинаковых палочки, затем отломала от одной половину, от второй четверть, а третью оставила как есть. Зажав палочки в кулаке, она предложила тянуть жребий. Не повезло, конечно же, ей, – травнице досталась самая короткая. Ловкач вытянул вторую, Тьма – нетронутую.
– Ладно, если станет совсем невмоготу, буди меня, – сказал Ловкач. Постороннему человеку его заявление показалось бы благородным, но на самом деле он просто не знал, сумеет ли он заснуть с эдакой клумбой на голове. И как оказалось – зря! Заснул как миленький, да так крепко, что Тинни пришлось полить на него водой из бурдюка. От порции живительной влаги, на голове Брокки прибавились новые завязи. «Надеюсь, что он ничего не заметит», – подумала Тинни. Тьма дежурил последним, и травница сильно опасалась того, что, проснувшись, обнаружит труп задушенного Иллидира или квакающего вора – не в том смысле, что его превратят в жабу (такое колдовство существовало только в сказках), а в том смысле, что гадкий Тьма с большой вероятностью мог запустить в оппонента фоно-файерболом, от которого человеческий голос видоизменялся не в лучшую сторону. Оппонент мог квакать, ржать, хрюкать – все, что угодно. Конечно, любому магу нипочем рассеять это заклинание, но Брокки-то не принадлежал магической братии.
Так что едва Тинни проснулась, то первым делом скользнула тревожным взглядом по спящему вору и травнику, клюющему носом возле костра. Убедившись, что ее опасения были напрасными, Тинни свободно вздохнула.
Завтрак был еще скромнее, чем ужин, потому что им было необходимо экономить запасы еды, ведь никто не знал, что еще может приключиться по дороге. Тиннэри вновь растолкала Брокки, предварительно полюбовавшись цветочками на его макушке, и вручила ему пару бутербродов. Брокки встал, проморгался, а затем широко зевнул и потянулся.
– А я думал, что ты уже корни пустил и поэтому не встанешь, – Тьма не удержался от шутки в адрес вора и тут же получил тумак от Тинни.
– Вот, кстати, да! – прорычал сквозь зубы вор. – Кто-то обещал сварить противочарного зелья.
– Послушай, я сварила бы, – Тинни начала оправдываться, – но у нас воды не хватит, даже если мы все опустошим свои бурдюки. Но я уверенна, – она успокаивающе похлопала вора по плечу, – по пути нам обязательно попадется ручеек, пруд или даже речка. Ведь рядом горы.
Брокки пробубнил под нос какое-то ругательство, при этом недобро зыркнув на травника.
Вплоть до полудня путники продирались сквозь густой подлесок, думая, что их мучениям не будет ни конца, ни края. Поэтому когда они вышли к старой мощеной дороге, то едва не разрыдались от счастья. Конечно дорога не была идеальной – во многих местах уже вылетели камни, а свято место пусто не бывает и на месте выбоин образовались лужи. Кое-где вообще торчали растения и ростки деревьев, пролезшие между стыками камней – в общем, природа отвоевывала свою территорию. Но даже несмотря на упрямство природы, идти по тракту было гораздо удобнее и быстрее, нежели продираться сквозь подлесок, не щадя своей одежды. Тинни сверилась с самодельной картой, с радостью обнаружив, что старый тракт под названием Кривая Дорожка в итоге упирается в новый тракт – Пыльно-серый, а Пыльно-серый тракт выводит к селу Кугли, а там и до родного села Рытомилицы рукой подать (если ехать на лошадях). Травница взглянула на входившее в зенит солнце.