– Так вот, значит, почему ты в Травакадемии постоянно ко мне цеплялся? – отсмеявшись, продолжила Тинни, делая пассы над своей шевелюрой – у нее как раз осталось последнее заклинание, которое она решила применить на очистку волос. Иначе завтра еще хуже будет.
– А ты и сейчас не надейся на легкую жизнь, сосна корабельная! – прошипел Тьма, энергично потрясая ушибленной ногой.
– Вот вы где! – из-за дерева вышел Брокки. – Я их там жду-жду, а они тут танцуют. – Вор поднял ногу и затряс ею, пытаясь скопировать движение Иллидира.
– Как вы мне надоели! – процедил сквозь зубы Тьма и похромал в сторону стоянки.
Брокки встал на обе ноги и попытался скопировать движения травницы: загребать руками у него получалось гораздо лучше.
– А почему хворост не собрали? – как бы между делом поинтересовался вор.
– Вот ты и наберешь! – без обиняков заявила Тиннэри, отправляясь к роднику, пока еще не сгустились сумерки, и можно было нормально ориентироваться в лесу. – А нам было некогда. Мы… танцевали!
– Предупреждаю сразу: я схавал половину каши! Как говориться в нашей… Гм!.. поговорке: «Один семерых не ждет, а ложкой орудует!»
Тинни только отмахнулась.
– Эй, вы только взгляните на это каменное дерево! И откуда оно тут только взялось! – раздался удивленный возглас вора.
«Оттуда!» – мысленно ответила Тиннэри. Теперь ей было стыдно за свое поведение. Ну не стоил ничтожный Тьма тех пяти потраченных заклинаний. Надо же так бездарно свой магзапас потратить, да Гром Перунович заклеймил бы ее позором, узнай он о ее потасовке с однокурсником!..
Когда травница вернулась к стоянке, то обнаружила там только мрачного Тьму. Иллидир с отвращением на лице поглощал остывшую кашу, давясь, и запивая противный ужин водой из бурдюка. Увидав, что каши осталось не так уж и много, Тинни поспешила вооружится ложкой и молча присоединилась к трапезе. Каша была холодная и склизкая, но травница старалась не заострять на этом внимание. Главное сейчас – это утолить голод. После недавней стычки у нее проснулся волчий аппетит. И у Тьмы тоже, судя по тому, что он даже не думал откладывать ложку.
– А где Брокки? – спросила Тинни, решив прервать затянувшееся молчание.
– Нянька я ему что ли? – травник задал ответный вопрос. – Нагуляется – вернется.
Тинни пожала плечами и вновь склонилась над котелком. Стремительно сгущались сумерки, температура воздуха падала, и травница плотнее запахнула ворот одолженной Тьмой поддевки.
– Слушай, ты, это… извини, – неожиданно сказала травница, не глядя на удивленного Тьму. – Наверное не нужно было так себя вести. Похоже, что я погорячилась.
– Да чего уж теперь!.. – Иллидиру вдруг стало неловко. Зачем он только полез в ее личную жизнь? Ну влюбилась она в этого воришку. Ну пострадает от неразделенной любви. Пострадает и забудет. Ему-то какое дело? Он посмотрел на ее длинные ресницы и на щеки в золотистых крапинках веснушек, отчего-то смутился, а затем печально вздохнул.
После окончания скромного ужина прошло полчаса, а Брокки так и не объявился. Не на шутку встревоженная Тиннэри обошла стоянку, зычным голосом выкрикивая имя вора.
– Послушай, он пропал! Наверное заблудился, – предположила травница. – Неужели свернул не туда, куда надо? Ну как же такое может быть?
– Да запросто! Это мы, травники, хорошо ориентируемся в лесах, а воры хорошо ориентируются в чужих карманах, – Тьма не упустил случая кинуть шпильку в адрес сгинувшего Брокки.
– Его нужно искать! – решительно заявила Тинни.
– Ночью? Да мы сами заблудимся. Вот днем – другое дело!
– Я разбужу ежика и пущу по его следу, – решила травница.
Однако Тьма был настроен весьма скептически:
– Кого ты сейчас разбудишь? Ты потратила весь магзапас!
«Красные дьяволицы! – мысленно выругалась Тинни. – А ведь он прав. Придется отдохнуть и отправиться на поиски Брокки с утра пораньше».
Глава 10. Бугган
Ежик, недавно проснувшийся после зимней спячки, оказался весьма несговорчивым. Но другого Тинни не нашла, так что пришлось «работать» с тем, что имелось. Прежде всего, она задобрила ежа куриным яйцом, которым травница разжилась еще на корабле. Вообще-то она припасла яйцо для себя, хотела сварить его, растолочь и сдобрить набившую оскомину кашу. Но, видимо, не судьба.