– Волочь этот преступный элемент на своем горбу? – Тьма воспринял идею в штыки.
– Любишь колдовать – люби и саночки возить! – наставительно изрекла Тинни. А Брокки, дождавшись подходящего случая, состроил Тьме зверскую рожу.
Пока однокурсники дотащили связанного вора до тракта, с них сошло семь потов. Мстительный Иллидир несколько раз специально переворачивал волокуши и «ронял» истошно вопившего и требовавшего прекратить этот беспредел вора.
– Зуланд Трилист, это ж настоящий лось, а не человек! – тихо ворчал Тьма. Правда потом он выдохся настолько, что стало не до ворчаний.
На Кривой Дорожке их уже дожидался деревянник. Он делал странные жесты в сторону Брокки и верещал том, что злые люди похитили его собрата, но близко не подходил.
– Слышь, урод, развяжи меня, а не то хуже будет! – в бессилии кричал Ловкач, обращаясь к странному существу. Существо лишь жалобно курлыкало в ответ и проворно убегало на обочину дороги.
– М-да. Кто их знает, что у них там в деревянной башке ворочается? Может он влюбился в нашего сидельца? – философски изрек Тьма, ехидно подмигнув Брокки.
– Мне отлить надо, – мстительно заявил вор. Он говорил так каждый раз, когда травник возобновлял свои подколы.
– А может, Верста?.. – начал было Тьма и тут же осекся под ее гневным взглядом. – Ладно! – он подошел к Брокки и, поставив его на ноги, помог доковылять до ближайших кустов.
«Должен же быть какой-то выход!» – Тинни перебирала в памяти все прослушанные лекции по прикладной магии, стараясь не обращать внимания на очередную перепалку спутников.
– Чё пялишься? А! Завидуешь?
– Чему там завидовать? Кошачьей свистульке?
– Если у меня кошачья, то у тебя тараканья!
– Вот откуда у вора такая фантазия?
– От верблюда!
«А что если, по-быстрому сварить зелье Пересмешника? Оно, конечно, опасно, и все-таки другого выхода я не вижу». – Тинни насобирала сухих прутьев и принялась разводить костер.
– Совсем сбрендила? – таким кратким и емким был ответ Тьмы на озвученное решение травницы сварить зелье Пересмешника.
– Ну я же его варить буду, а не ты! – подбоченилась Тинни.
– А потом в беспамятстве валяться. Кра-со-та! – Тьма озвучивал прописные истины, ведь Тинни лучше него знала о побочных действиях этого зелья (по каким-то неизвестным причинам, от побочных действий страдал тот, кто варил зелье, а не тот, на ком оно применялось), но ничего лучше в голову не приходило.
– Выбор-то у нас невелик: либо зелье Пересмешника, которое обратит «жгуты» в тончайший волос, либо тащить на себе связанного Брокки, – приведенные Тинни аргументы были железными, и Тьма в итоге дал добро.
Веселые оранжевые языки пламени лизали днище прокопченного котелка. Тинни помешивала зелье Пересмешника сначала по часовой стрелке, потом против часовой. Иллидир был у нее на подхвате. Он одновременно присматривал за вором и по первому требованию кидал в котелок нужные травы.
– А ты толковая! – Тьма сделал ей неуклюжий комплимент. – Жаль, что в Травакадемии нас никогда не ставили в пару на алхимических опытах и на зельеварении.
«Хвала Зуланду Трилисту, что не ставили! Иначе я б в тебя едкой настойкой наперстянки плеснула!» – подумала она, а в ответ лишь хмыкнула что-то неопределенное.
– Опять он! – крикнул бдительный вор, заметив древянника, который так и не оставил попыток подкрасться и «освободить брата».
«Да хоть бы уже похитил его – и с концами!» – в голове Иллидира промелькнула крамольная мысль. Выхватив тлеющую головню из костра, он бесстрашно ринулся наперерез древяннику. Волшебное существо противно заверещало и бросилось наутек.
– Третий раз уже подкрадывается! Настырный, зараза! – покачал головой травник и, обратившись к вору, спросил: – А это ты его песенке научил?
– Я не учил! – обиделся вор, перекатываясь поближе к костру. Меньше всего ему хотелось сейчас вновь очутиться в плену этого умалишенного, глазастого пня. – Я просто всегда пою для поднятия своего боевого духа, а это мурло деревянное услышал и перенял.