«По решению народного суда, ведьма, умышленно умертвившая двух девочек, приговаривается к смертной казни через сожжение»
– Что? – заорала травница. С высоты ее роста было прекрасно видно содержимое пергамента: кривые крестики, бегущие строкой. – Приговор ваш фальшивый и никакого суда не было! Я требую присутствия королевских магов! – ее захлестывала волна гнева. – Да если они узнают!..
– Они не узнают, – спокойно возразил святой жнец. – А суд был. У нас даже свидетель есть. Косарь! – Баторий повернулся вправо, к толпе, и подал кому-то знак. Люди расступились, явив взору Тинни мужчину, едва держащегося на ногах.
– Точно, она! – свидетель почему-то ткнул пальцем в жнеца. – Выдьма, что детей моих – фьють! – забулдыга оглушительно свистнул и угрожающе покачнулся. Бородатый односельчанин в дырявом зипуне поспешил ему на помощь, чтобы поддержать за ворот.
– Да он же в стельку! – Тиннэри хотелось рыдать и кусаться, но она держалась.
– Подумаешь! – логика жнеца была непробиваемой. – Зато свидетель дает своевременные показания.
– А до завтра подождать – никак?
– На завтра он уже ничего не вспомнит. А нам важны показания, – Баторий втолковывал «глупой девке очевидные вещи».
Детина, повинуясь очередному знаку «патрона», повел травницу к столбу.
Со стороны деревни вдруг раздался оглушительный взрыв. Тинни сравнила его с взрывом нескольких шаровых молний. В небо повалил густой сизый дым. По морозному воздуху разлился запах гари. Остолбеневший народ теперь стоял спиной к травнице и жнецу. Похоже, что их больше не занимал процесс исполнения приговора.
– Темнота дремучая! – Баторий покачал плешивой головой, глядя вслед толпе, опомнившейся и рванувшей обратно в Сыромойки. Даже детина позабыл о своих обязанностях.
– Все сам! – вздохнул жнец. Засучив рукава, он принялся поливать хворост пахучей жидкостью из бочонка.
– Зачем тебе эта показуха? – травница с удвоенной силой терзала свои путы, но только еще больше натерла запястья.
– Покайся в содеянном, дитя! И можешь идти с миром, – плешивый мужчина гнул свою линию.
– Ну, хорошо, каюсь! – устало выдохнула Тинни.
– Ага! – восторжествовал Баторий, делая широкий жест в ту сторону, где несколько минут назад стояла почтенная публика. – Все слышали? Ведьма созналась!
Сидящей на поляне пес, заинтересованно тявкнул и щелкнул зубами на блоху. Иной публики поблизости не наблюдалось.
– Тьфу ты, пропасть! Я и забыл, что они ушли! – жнец сморщил длинный нос и бросился в погоню за стреноженной травницей, успевшей доковылять до обочины дороги.
– Не упирайся, дитя, – увещевал мужчина, схватив ее за рукав кожушка. Сначала он пытался поднять Тиннэри на руки, однако та оказалась тяжелой, как кобыла; потом он пытался толкать ее в нужном направлении, но травница упиралась ногами. Ничего другого жнец не успел придумать, ибо внезапно забрехавший пес возвестил о том, что они не одни. Каково же было удивление жнеца при виде всадника, скачущего на лошади. Всадником оказался вор, каким-то чудом выбравшийся из плена.
– Именем эфира, остановись! – гаркнул Баторий, видя, что всадник направляется в его сторону. – Ты… – жнец, получив пятой в грудь, отлетел в сторону.
Когда он, шипя проклятия, поднялся с земли, то ни «мерзкой ведьмы», ни всадника не увидел. Даже пес убежал.
Глава 2. Магический силок
– Что т-т-там т-так ж-жахнуло? – тряска мешала говорить, суставы заломленных рук ныли, однако, Тинни не особенно тяготилась этими неудобствами. После того, как ее чуть не сожгли, остальные жизненные неурядицы выглядели несерьезными.
– Я им бочки со смолой подпалил и волшебной соли для верности насыпал. Даже не ожидал, что так рванет, – отрывисто ответил Брокки. Она не видела его лица, только грязный сапог, вдетый в потертое стремя. А еще землю, одетую в порванную снежную шубу.
– Зуланд Т-т-трилист! Соль? Взрывательную? Где т-ты ее взял? – Тинни показалось, будто она ослышалась.
– Известно где: в вещичках жнеца покопался. – Ловкач издал самодовольный смешок и натянул поводья, заставляя лошадь замедлить шаг.
Они остановились возле старого кургана. Травница не могла осмотреть незнакомое место, потому что всклокоченные каштановые волосы загораживали половину обзора. Вор поднатужился и перетащил ее на пятачок подсохшей земли. Возле кургана снег почти сошел – место было открытое, чем пользовались теплые ветры, да весеннее солнце.