– А мне только пожрать нормально, а то скоро ноги протяну, – Брокки тоже высказался.
«А мне бы и то и другое!» – Тинни мечтательно улыбнулась своим мыслям, а затем спросила:
– Кстати, а что с древянником?
– Отвалил моя черешня! – радостно заявил вор. – Вот как патлатый освободил меня, я только и делал, что от того древянника отбивался. Достал хуже некуда! А к вечеру я противочарного зелья выпил, кусты на башке исчезли, а древянник, подглядывавший за мной все это время, как заноет, как заканючит: «Злые люди моего брата сгубили! Бу-бу-бу!» Вот. И свалил куда-то. С тех пор не появлялся.
– Одним словом, разбил воришке сердце, – с гнусной улыбочкой подытожил Тьма.
– Я тебе обещал ухмылку подрихтовать? Мало тебе? Сейчас еще и зубы пересчитаю! – насупился Ловкач.
– Помолчите, а? Голова от вас болит! – Тинни прикрикнула на спорщиков и с удивлением обнаружила, что те мало того, что послушались, но и вроде бы немного смутились.
После того, как солнце вошло в зенит, путники увидели вдалеке крыши села Кугли – все было так, как и предсказывала Тинни. Их желудки громко и настойчиво урчали, но путники решили не тратить драгоценное время на отдых, употребив все силы на то, чтобы дойти до села. А там можно и поесть и отдохнуть. Первый тревожный звоночек, как ни странно, прозвенел в голове Брокки.
– Интересно, почему селяне не пашут? Я, конечно, в этом мало что смыслю, но разве сейчас не самая горячая пора?
– В том-то и дело, что самая горячая, – Тинни рассмеялась неожиданному каламбурчику и, кивнув на припекавшее солнце, резонно возразила: – Разве сейчас не слишком жарко? Вот переждут жару и выйдут в поля и огороды.
При подходе к селу, тревожность вора передалась спутникам и Тинни уже не была уверена в своей правоте.
– Чего это у них приключилось? – Тьма сразу же обратил внимание на голые, без дранки, крыши. У домов побогаче крыши тоже отсутствовали. Но, самое примечательное было то, что вокруг – ни души. Даже собаки не лаяли. Да что там – собаки, даже птицы не пели.
– Ураганом тут всех смело, что ли? – с тревогой прошептал Брокки.
– Боюсь, что ураган тут ни при чем! – Тинни не могла не отметить хорошее состояние человеческого жилья. Да, у домов не было крыши, но в остальном все было идеально: дворы ухоженные, чистые. Даже на общей дороге ни соринки, ни опавшего листика.
– Может они всем селом решили крыши заново покрыть? – предположил Тьма, глупо улыбнувшись.
– Ага! И крыши коровников и крыши курятников! – мрачно возразил Ловкач и, указав в сторону, добавил: – И даже собачью конуру не обделили вниманием.
– Не нравится мне это, – Тинни невольно поежилась, всерьез задумываясь о том, чтобы бежать из села без оглядки.
– Тс-с! – острый слух Брокки не подвел, и он указал на дальний дом, огороженный высоким плетеным забором. Из-за плетня донеслось чье-то довольное бурчание: «Буду богатым, буду брыши бразбирать. Бурум-бурум!»
Нервы вора, побывавшего в плену у древянника, не выдержали, и он предложил самую дельную на данный момент мысль:
– А ну валим отсюда нафиг!
– Не спеши! – Тинни прокралась вдоль улицы и замерла у плетня, пытаясь разглядеть певца. Она руководствовалась простой логикой: если в селе Кугли завелось какое-то чудо-юдо, то и родные Рытомилицы могли попасть под раздачу. Кому, как не ей, знакомой с азами волшебства, травнице, спасать родные края? Тьма и Брокки, мысленно ругнувшись, подались следом за Тинни.
Три пары глаз приникли к щелям в плетне. Во дворе дома хозяйничал низенький, толстый гоблин. Его черные вихры и короткая черная борода прекрасно сочетались с ярко-зеленой кожей, усеянной россыпью лиловых веснушек. Гоблин увлеченно складывал снятую с крыши черепицу аккуратной стопкой и напевал под нос какую-то чушь.
На этот раз Тьма не дал Тинни проявить инициативу и, перемахнув через плетень, запустил в гоблина менгир-файерболом. Обратившийся в камень гоблин застыл на месте с куском черепицы в руке.
– Кто тебя за руки дергал? – напустилась на Тьму травница. – А вдруг их тут целый выводок? Вдруг здесь замешаны жнецы или еще кто?
– Вот сейчас и проверим. В том, смысле, один ли он тут? – вяло огрызался Иллидир, осторожно обходя двор и готовый атаковать в любой момент. Но больше здесь никого не было. По крайней мере, в пределах видимости.