– Если увяжется, то вновь менгир-файербол применим, – наконец изрекла она.
– А с остальным как быть? – напомнил Тьма.
– Если вы хотели с ним поговорить, то он кажется очухивается, – Ловкач кивнул в сторону буггана. – Вон своими зелеными цирлами задрыгал.
Вопреки мрачным прогнозам Тьмы, бугган оказался весьма говорливым. Правда, прежде чем приступить к диалогу, гоблин по-всякому обзывал «мерзких людишек», но потом все же успокоился. Особенно, когда вор поинтересовался происхождением черепицы сложенной во дворе аккуратными стопками.
– Бельме́с без ума! Блюблю брыши! – проверещал гоблин.
– Лично я из этого понял только «без ума», – хмыкнул вор.
– Бу-э, блюди бряцнули Бельмеса, – тут же заявил гоблин.
– По-моему, он недоволен тем, что мы обратили его в камень и заточили в контур, – предположила Тинни.
– Я б тоже не шибко радовался, – Ловкач подошел на шаг ближе к чудному существу и медленно спросил: – Как тебя зовут? Имя? Я – Брокки. А ты?
– Буэ, бестолочь! Бельмес! – рявкнул гоблин.
– Кажется, его зовут либо Бестолочь, либо Бельмес, – сделал выводы вор.
– Бельмес? – переспросила Тинни и с удовлетворением отметила, что гоблин тут же отреагировал на свое имя, повернув голову в сторону травницы. – Где остальные жители? Где жители села Кугли?
– Бразбежались! Бразбежались! Бельмес баламутил и бразбежались! – гоблин затанцевал, поочередно поднимая ноги и корча безобразные рожи.
– Интересно, кто призвал тебя в Кугли? – не растерялась хитрая Тинни. – Как ты здесь появился?
Бельмес прекратил свой танец и, на секунду задумавшись, выпалил:
– Брюквин брат!
– Ничего не понял, – Брокки задумчиво поскреб шрам на затылке. – Зуб даю, что он дурит нас.
– Бестолочи! – воскликнул гоблин и на распев сказал:
Брось бездарный бить баклуши,
Близ березы быстро бац!
Путники замерли, обуреваемые нехорошими предчувствиями, но ничего не происходило, и Тьма даже подумал, что Бельмес издевается. Когда он хотел обратиться к Тинни с предложением потыкать гоблина палкой, маленький пятачок возле березы за частоколом заволокло невесть откуда взявшимся дымом. Дым рассеялся, и друзья увидели щуплого, проплешистого мужчину, маленького роста. Источавший подозрения Тьма тот час же приготовил файербол, но Тинни остановила его руку, признав в тщедушном мужичонке дядьку Берендея.
– Опять ты, дядька Берендей, брат строгой Брюквы! – закравшиеся в душу травницы подозрения подтвердились, как только он предстал пред их очами. Берендей имел потрясающую способность попадать в разнообразные переплеты, и молва о его приключениях вышла за пределы родного села. Согласно тем слухам, сначала Берендей вздумал провести к полям поливальную систему – когда поля затопило, все село пошло бить Берендея. Залечив справедливо полученные тумаки, Берендей разродился новой идеей – вывести самых медоносных пчел во всем королевстве. Пчелиная семья, которую он приобрел у заезжего мага, действительно оказалась работящей и старательной, только занималась она не тем, что собирала мед, а тем, что составляла конкуренцию местным собакам, то есть без жалости жалила любого заезжего путника и любого другого путника – не заезжего, а просто проходившего мимо села. Терпение народа лопнуло, когда пчелы покусали парня, приехавшего из Рытомилиц со сватами к старостиной дочке. Дождавшись ночи, пчел отнесли подальше в лес вместе с ульями. А Берендей был снова побит. К следующей его идее – сделаться кровельщиком – односельчане отнеслись со всей серьезностью и поэтому побили мужика, не дожидаясь каких-либо печальных последствий. Упредили, так сказать. Однако ж, упрямый Берендей уговорил странствующую колдунью призвать какое-нибудь волшебное существо ему в помощники. Колдунья согласилась, без зазрения совести выцыганив у будущего кровельщика кругленькую сумму кунов.
«Ничего! Все окупится!» – оптимистично думал мужчина.
Правда, когда понял, что ему в помощники определили гоблина-оборотня, излучать оптимизм было поздно. Зато деловитый гоблин сразу же принялся за свое любимое дело: разбирать крыши. Односельчане, не сговариваясь, подались кто куда, но в основном в соседние Рытомилицы, резонно решив, что жить в доме без крыши им не с руки.