– Дядька Берендей, – вновь воскликнула Тинни. – Неужели ты стал заложным человеком? Как ты докатился до такого? Ведь ты теперь на побегушках у буггана! По-моему, все должно быть наоборот!
– Колосок, ты что ли? – не поверил собственным глазам Берендей и тут же запечалился: – Ну кто ж знал, что оно так обернется?
Мужчина подошел к замершим путникам и, опершись на плетень, поведал им печальную историю с ведьмой, подсунувшей ему «кота в мешке», а не помощника.
– Сначала надо было все как следует разузнать, – ласково пожурила его Тинни. Она несказанно обрадовалась знакомому лицу. Ведь это означало, что теперь до родного дома рукой подать. – Всем известно, что бугганы только сначала исполняют приказы так называемого «хозяина», а потом, в один прекрасный день, сами становятся «хозяевами» заложного человека.
– Заложного? – подивился мужчина.
– Ага. Он ведь вызывает вас, и вы являетесь по первому требованию. Значит, где-то дали слабину: подчинились ему раз, два. А дальше понеслось по накатанной.
Берендей тяжело вздохнул, признавая правоту травницы.
– И что вы тут такой милой компанией делаете? – полюбопытствовал Тьма с ехидцей в голосе. Он всегда строго осуждал тех, кто необдуманно обращался к помощи магии.
– Мы крыши разбираем, заново кроем, а после снова разбираем. Короче, он надо мной измывается, – честно ответил Берендей, с неодобрением покосившись на своего «коллегу». – А с другой стороны, крыши крыть надо. И разбирать… Тьфу, пропасть! Наверное я что-то не так сделал.
– Конечно, не так! – подтвердила Тинни. – Это ж зловредный гоблин-оборотень! С ним надо ухо востро держать.
– Дык, что же это получается, теперь всю жизнь мучится? – горестно всхлипнул мужчина, а затем, взяв себя в руки, добавил: – Селяне все разбежались. Не хотят жить при вечном строительстве. И я их понимаю. Хотели они своими силами поселившегося здесь Бельмеса прогнать, да только он в черного козла превратился и так мужикам нашим наподдал, что те… – Берендей замахал руками, словно отгоняя неприятные воспоминания. – Чего уж теперь говорить? Ушли. Все ушли. Даже моя родная сестрица Брюква в город подалась. Один я в селе остался, да и этот еще, – он кивнул на недовольно ухнувшего в ответ гоблина.
Протиснувшись между спутниками, Тиннэри подошла к гоблину, сидящему в контуре. Она внимательно посмотрела на уродливое лицо Бельмеса, тут же скорчившего ей рожу.
– Нужно провести обряд разделения, – задумчиво изрекла Тинни, с радостью услыхав сдавленный писк, вырвавшийся из уст гоблина. Кажется, тот понял, что с травницей шутки плохи.
– А это… не больно? – насторожился мужик.
– Только время зря теряем, – фыркнул Тьма, любуясь своими ухоженными ногтями. Даже в полевых условиях он умудрялся заботиться о красоте ногтей.
Один лишь Брокки хранил молчание. Ему было все равно, сколько времени они проведут в пути. Жнецов на горизонте нет – и славно!
– Да сам обряд не долгий и совершенно безболезненный, – Тинни разом ответила на вопрос и реплику, а затем, скинув поддевку, закатала рукава рубахи и отправилась в уединенное место, чтобы спокойно подготовиться к обряду.
Тьма, проводив травницу хмурым взглядом, принялся ходить вокруг магического контура, всем своим видом показывая, что он чем-то озабочен.
– Что, снова какая-то фигня с обрядом? – поинтересовался вор, обеспокоенный тем, что Тинни вновь проваляется в беспамятстве или еще что похуже.
Иллидир лишь загадочно усмехнулся в ответ, явно не собираясь делиться своими соображениями с презренным воришкой.
«Зуланд Трилист! Как такое возможно? – сжимая кулаки, думал Тьма. – Как возможно то, что эта Верста знает больше, чем я? Вот откуда она про обряд знает, в то время как я ни о чем подобном слыхом не слыхивал! То есть про бугганов слышал, но так, поверхностно. Теперь буду стоять и хлопать глазами, как дурак!.. Гм!.. Наверное не нужно показывать ей, что я ничего не знаю про обряд».
Скорое возвращение травницы прервало безрадостные думы Иллидира. В одной руке у Тинни находилась свежесорванная ветка орешника, в другой – бурдюк, наполненный подсоленной водой.