– Ничего себе! – Тьма суеверно поплевал на каждый четный палец своей правой руки. – Паучья Тетушка!.. Оглоблю воспитывала арахнидка? Тогда понятно, почему она такая пристукнутая.
– Какая? – удивился Брокки. – В смысле, эта паучиха не опасная?
– Вроде как нет, – пожал плечами Тьма. – Они ведь совсем не паучихи, просто похожи – вот поэтому их так и прозвали.
«Вот и хорошо», – с облегчением подумал вор. В Оравии волшебные существа не считались чем-то из ряда вон выходящим, но все же опасливые люди предпочитали селиться отдельно от них. Хотя нередко на территории королевства можно было встретить села, похожие на сборную солянку, в которой уживались одноглазы с гуделками, и арахниды с ограми, а бабайки с домовыми.
Пока нянюшка и Тинни обнимались и делились новостями, Брокки нечаянно остановил взгляд на лохани и вздрогнул. Мыльная вода была красноватой, а на отмокавшем белье пестрели бурые пятна – одно больше другого.
Брокки толкнул Тьму и тот, не задумываясь, пихнул его в ответ.
– Ну ты дятел! – прошипел вор, потирая ушибленный локоть. – В лохань посмотри!
Ловкач с удовлетворением наблюдал за тем, как вытягивается лицо Тьмы.
– Стираешь, нянюшка? – тем временем спросила Тинни, указав на лохань с окровавленным бельем.
– Да приехали вчера двое, насилу управилась! Всю ночь возилась, глаз не сомкнула, – со вздохом пожаловалась Бабарыш.
Травница понимающе кивнула, ничем не высказывая своего беспокойства. Как будто так и надо!
– А это кто с тобой, ягодка? – настала нянюшкина очередь задавать вопросы. – Берендея-прохиндея я знаю, а вот остальных нет. – Берендей продемонстрировал Барбарыш жалостливую улыбку и приветственно махнул рукой.
– Вот этот мой одногруппник из Травакадемии, по имени Иллидир Тьма, а это – его друг Брокки, – ответила Тинни, подумав, что лучше нянюшке не знать о темных делишках вора.
– Мы невкусные, – пролепетал Ловкач и тут же схлопотал тумак от травника. Не хватало еще, чтобы кровожадная арахнидка поняла, что они догадались о ее нехороших наклонностях.
– Очень приятно. Оглоб… Гм!.. Тиннэри много рассказывала о вас! – Иллидир учтиво поклонился и как бы нечаянно пнул Брокки. Ловкач с кислой улыбкой на лице тоже поклонился хозяйке дома.
– Твое лицо мне почему-то кажется знакомым, – нянюшка подслеповато прищурилась, пытаясь лучше разглядеть Тьму. Последний скорчил удивленную мину и начал убеждать окружающих в том, что здесь какая-то ошибка, и он никогда прежде не бывал в Рытомилицах.
– Значит, обозналась, старая, – с грустью сказала Бабарыш.
– Да что ты, голубушка моя, ничего ты не старая! Ребята, знакомьтесь, это моя нянюшка Бабарыш, как вы наверное успели заметить, она из арахнидов, – с гордостью сказала Тинни. – Она самая лучшая повивальная бабка во всем королевстве! Правда за последние несколько лет нянюшка перестала выезжать за пределы Рытомилиц. Зато к ней по сию пору приезжают женщины на сносях. И она всем помогает, никому не отказывает.
Вор и травник облегченно выдохнули, мысленно радуясь тому, что версия с престарелой паучихой-маньячкой отменяется.
– Значит, вчера двое приехали? – с этим вопросом она обратилась к нянюшке.
– Так и есть, ягодка. Сейчас у нас гостят, – кивнула Бабарыш и тут же нажаловалась на младшую сестру Тиннэри: – А Тибби-то наша сбежала!
– Да я получила письмо твое, нянюшка, – травница направилась к крыльцу. – Пойдем, расскажешь нам за кружкой липового сбора.
– И мне тоже можно с вами? – с надеждой в голосе спросил Берендей, прекрасно понимая, что ему больше некуда идти. Ведь в Рытомилицах многие ему были так же не рады, как и в родных Куглях (пока они окончательно не опустели).
– Ну что с таким делать прикажешь? – нянюшка всплеснула всеми четырьмя руками: – Оставайся погостить!
Пока голодные путники набивали животы творогом с медом, кашей и пирогами, нянюшка поведала Тинни о побеге сестры, произошедшем почти три недели назад.
– Я-то, дура старая, думала, что ты быстрее приедешь, – пожилая женщина приправила свое высказывание грустным вздохом. Одной парой рук она утерла выступившие на глазах слезы, а другая пара была занята вязанием на спицах. – Хотя что же это я мелю такое?! У тебя же учеба.