– Постой! – Брокки внезапно осенило. – Я вспомнил, где видел ее! Это же сестрица косматого Лупца, который чеканил поддельные куны, а когда женился, переметнулся к контрабандистам! А я-то думаю, почему мне ее лицо таким знакомым кажется! Я ж ее видел в компании с ее братцем.
– У-у-у, Оглобля! – изрек мрачный Тьма. – Ничего иного я и не ожидал от тебя. Так низко пасть!
Как ни странно, его замечание вывело травницу из ступора.
– Заткнись, Тьма! У самого-то дядюшка чем занимается? – напомнила она.
– Племянник за дядю не в ответе, – возразил Иллидир, поняв, что сморозил глупость. Ведь Тинни наверняка не знала всей правды о подруге.
– А чем его дядя занимается? – заинтересовался вор.
– Не твое дело! – Иллидир с готовностью ответил за Тинни. – А вы так и собираетесь стоять тут и дожидаться жнецов? Я бы на вашем месте повернул обратно.
– Но у Милибет бумаги, – заламывая руки, возразила травница, – и мои куны, и… – она вздрогнула и, покопавшись в торбе, упавшим голосом добавила: – И желудь! И я буду – не я, если не верну себе все похищенное!
– Какой смысл? Нас трое, а жнецов штук шестьдесят! – Брокки развернулся в противоположную сторону и, схватив Тинни за руку, потащил за собой, в надежде добраться до леса раньше, чем их догонят жнецы. – Бежим, у них лошади!
Увидев, что троица, вместо того, чтобы прорываться к верстовому дубу, предпочитает отступить, жнецы тот час же снарядили погоню. И возглавлял конную процессию ни кто иной, как жнец Баторий.
– Во имя Небесной Оравии и Священных онучей Кокосия, остановитесь, охульники! – надрывался Баторий, вворачивая голые пятки в теплые бока лошади на которой ехал.
– А это кто? – Тьма, еле переводя дух от быстрого бега, ткнул пальцем в кряжистого мужичка с проплешиной.
– Жнец… Баторий! – ответила Тинни, пытаясь не сбить дыхание.
Хоть они и бежали изо всех сил, а все ж расстояние между убегающими и догоняющими неумолимо сокращалось. До спасительной сени леса оставалось меньше сотни шагов, а силы троицы были на исходе: в боку нестерпимо кололо, во рту пересохло, глаза застилал едкий пот, а легкие пылали жаром.
Увидев, что конные жнецы обогнали их и, взяв в плотное кольцо, отрезали пути к отступлению, Тинни призвала в руку менгир-файербол и запустила им в жнеца Батория – самую лакомую мишень из всех жнецов. Баторий застыл как мраморное изваяние на лошади – это последнее, что видела Тинни, перед тем как ей на голову накинули какую-то тряпку, навалились и скрутили руки. Где-то поблизости раздавались недовольные восклицания Тьмы и крики жнецов, по всей видимости, мрачный травник тоже умел постоять за себя, но силы были неравными.
Связанных путников посадили в какое-то помещение, судя по запаху, это был хлев или стойло. Сказать что-то большее об окружающей обстановке Тиннэри мешал накинутый на голову мешок. Ее бесцеремонно шваркнули о землю, устеленную соломой, а затем привязали к чему-то теплому и костлявому. Судя по сдавленным ругательствам, это был Тьма.
– Брокки, ты где? Ты меня слышишь? – подала голос Тинни. Ей надоело сидеть в тишине, изредка нарушаемой сдавленными проклятиями Тьмы, который время от времени неистово дергался, пробуя на прочность свои путы.
Справа кто-то гаркнул дурным голосом. По-видимому, Брокки не посчастливилось вдвойне, ибо его не только связали, но и заткнули рот кляпом.
– Тьма, ты меня слышишь? – Тинни переключила внимание на однокурсника.
– Слышу и что дальше? Будем коротать время за светской беседой? – в сердцах выпалил Иллидир. – А это все Милибет твоя – змея подколодная, чтоб ее красные дьяволицы в свою компанию призвали!
Тинни молчала, до крови кусая губы. Ей было нечего возразить на едкое замечание Тьмы. В голову как назло лезли разные воспоминания, связанные с лучшей подругой. А в горле стоял ком, сотканный из горечи и утраты. Судорожный вздох не смог сдержать поток слез. Кап-кап! Из глаз упали первые слезинки. Вот она, Тинни, приглаживая густо намасленные кудели, которые всегда казались ей недостаточно прямыми и послушными, робко заходит в коридор, наполненный абитуриентами. И ее взгляд почти сразу же выделяет из всей толпы бойкую девушку – бледную, в модном, расшитом бисером платье и обутую в стоптанные сапожки. Девушка приветственно помахала Тинни и подвела за руку к компании абитуриентов, собравшихся возле двери с табличкой «Силентиум! Держится экзамен». Там они все перезнакомились, попутно трясясь от страха перед экзаменом. Травница тихо вздохнула и всхлипнула. Вот они уже сидят в общей комнате общежития Травакадемии, со смехом вспоминая свои предэкзаменационные страхи и перебирают казенные учебники по травологии, биологии, зоологии и, конечно же, пытаются повторить описываемые действия из учебника под названием «Практикум для начинающего мага». Она вновь тихонько всхлипнула и шмыгнула носом, вспомнив, как подруга кормила ее малиновым вареньем и готовила целебный отвар, когда Тинни болела. В свою очередь, Тинни мужественно помогала подруге, когда та, вывихнула ногу, перелезая через высокий забор Травакадемии. Уж очень им обеим захотелось в тот вечер посмотреть на странствующих циркачей, дающих единственное представление на главной городской площади.