– Эй! – она проснулась от того, что Иллидир пошевелился, соответственно приведя в движение задремавшую Тинни
– Ну чего тебе? – спросила она недовольным голосом. Поесть не дали, теперь поспать толком не дают.
– Тише! Слушай.
Тинни прислушалась, из-за двери раздавался молодецкий храп.
«И давно они так?» – хотела спросить Тинни, но не успела, потому что щелкнул дверной замок. Таинственный визитер замер и примерно полминуты ничего не было слышно, кроме молодецкого храпа жнецов. На пару секунд вновь пахнуло сквозняком, от которого у Тинни пробежали мурашки по коже. Тьма вновь ободряюще сжал ее пальцы. Через пару секунд, некто вцепился в путы, опоясывающие пленников. Едва слышимый треск повествовал о том, что веревки были самыми обыкновенными, а не противочарными. Наконец освобожденные от пут пленники смогли самостоятельно, едва гнувшимися пальцами снять с себя мешки.
– Брокки! – удивленным шепотом воскликнула Тинни, наконец увидав их спасителя.
Вор приветственно отсалютовал ей кинжалом и криво усмехнулся.
– Но кто же?.. – она ткнула пальцем в третьего сидельца, который так и остался в прежнем связанном состоянии, с кляпом и мешком на голове.
– Потом объясню, – едва слышно прошептал вор. – Вы же не хотите, чтобы нас обнаружили?
Тьма и Тинни энергично замотали головами и крадучись проследовали за Брокки. Вор долго вслушивался в молодецкий храп жнецов, прежде чем вывести освобожденных пленников за пределы их казематов.
«Ишь крадется, ни одна травинка не дрогнет! Ведь умеет, когда постарается!» – восхитилась травница, глядя на возглавлявшего процессию ловкача. Она шла словно во сне, сама не веря тому, что дышит ароматным вечерним воздухом, а не пыльной мешковиной. Глаза с непривычки резало даже от тусклого сумеречного света. Она еще раз с благодарностью взглянула на вора, который старался обходить подсвеченные факелами места и уверенно направлялся в сторону верстового дуба. За плечами вора находилась торба Тинни, изъятая жнецами.
«Молодец какой! – Тинни едва не расчувствовалась. – Про свою торбу забыл, а мою вызволил».
По пути бежавших пленников встречались верничане, и Брокки жестом приказывал им залечь в густую траву и лопухи. К счастью, в сумерках они были неприметны, и таким образом беглецы добрались до заветного, никем не охраняемого, верстового дуба.
– Знали б вы сколько сонного порошка я потратил на этих жнецов-винолюбов! – внезапно выпалил Брокки, когда они, миновав последние десять шагов, залегли в лопухах, растущих полукругом возле дуба.
– Спасибо, тебе, Брокки! – с жаром поблагодарила Тинни.
– Я же твой наемник, а мы своих работодателей не бросаем! – гордо выпятив грудь, отвечал вор.
– Почему ты привел нас именно сюда? – прошипел недовольный Тьма. – Как ты себе представляешь побег без желудя? Пошли в сторону леса, пока не поздно.
Покровительственно улыбнувшись, Ловкач достал словно из воздуха желудь с золотой шляпкой.
– Но я не могу! – воспротивилась Тинни. – Я не могу просто так убежать, зная, что важные бумаги находятся в руках жнецов и…
Со стороны дальнего дома на раздались надсадные крики «Измена!» и Тьма, выдернув из рук Брокки вожделенный желудь, забежал в дупло дуба.
– Скорее! У нас нет выбора! – Ловкач оттеснил готовую бежать обратно в село травницу и затолкал в дупло к Иллидиру.
– Здесь слишком мало места, может случиться схлопывание пространства! – в отчаянии крикнул Тьма, практически зажатый между шершавой «стенкой» дуба и Тиннэри.
– Фигушки вам! Я здесь не останусь! Поберегись! – в дупло втиснулся Брокки.
Прежде чем сработало заклинание, Тинни увидела в щелку подбегающих к дубу жнецов, среди которых находилась Эмили-Элизабета. Она указывала на дупло и тоненько визжала: «Вы упустили их, идиоты!»
В глаза травницы настелили туману, голова закружилась, а когда они высыпали из тесного пространства, то ни жнецов, ни предательницы поблизости не было. Тинни на секунду удивилась тому, что туман никак не рассеивается, но сморгнув, поняла, что вовсе не туман размывал окружающую картину, а слезы.