«Дивно! – подумала Тиннэри. – Я и не знала, что можно краснеть такими разнообразными оттенками».
Брокки молчал, начесывая голову и шипя каждый раз, когда обломанные ногти задевали свежий шрам.
– Ну ты… это… извини, – сдавленно выдавил вор, рассматривая сбитые мысы своих сапог.
– Извиню, если вернешь мои куны, – Тинни затянула узел на горловине котомки.
Вор засопел, но к счастью его протест только в этом и выражался.
– И липки отдавай! – минорный настрой травницы испарялся с каждой новой фразой.
«Все-таки я и поджечь могу, если он скандалить начнет!» – она вспомнила наконец о свой принадлежности к магической братии. Конечно травникам не полагалось воевать, но вот огненные заклинания они разучивали еще на первом курсе. А ну как волков отгонять придется или медведя отваживать? Вдобавок у нее в запасе был кое-какой выбор боевых файерболов.
– Какая ж ты мелочная, – проворчал вор, отсчитывая липки.
– А ты, вон, хоть и с деньгами, – она кивнула на кошель, из которого Брокки выуживал пузатенькие монетки, – однако ж на мои скудные доходы не поленился лапу наложить!
– Да что б ты вообще в моей жизни понимала! – внезапно разозлился вор. – Может мне каждая липка дорога! У меня, между прочим, две младших сестренки, новорожденный брат и папаша-забулдыга!
– Прости, я не знала, – Тиннэри взглянула на горсть липок в своей руке и, вздохнув, пересыпала ее обратно в широкую теплую ладонь Брокки.
На рассвете Тинни, едва сомкнувшая за всю ночь глаза, вновь заварила себе травяного сбора, только в этот раз бодрящего. Брокки, всю ночь храпевшего так, что травница боязливо ежилась, теперь можно было слышать возле ручья. С той лишь разницей, что сейчас он не храпел, а фальшиво распевал песню «Я ль не чу́дный и казистый?», популярнее которой во всей Оравии не сыскать. Но с другой стороны, если ее так проняло, то что уж говорить об обитателях леса, до сих пор ничем не выказавших своего присутствия (грачей она в расчет не брала)? Все-таки были кое-какие плюсы в присутствии этого наглого воришки, пытавшегося ее ограбить.
«Ну теперь-то тебе это будет затруднительно», – со злорадством думала травница, вспоминая о зачарованном узле на своей котомке. Теперь ни одна зараза (кроме хозяйки, разумеется) не развяжет!
Брокки вернулся и они, поприветствовав друг друга кивком, пили горячий отвар и грызли черствый хлеб. Тинни с радостью отметила, что с каждым новым глотком к ней возвращается бодрость и хорошее расположение духа. Ну, подумаешь, день потеряла! Главное, что жива и вновь спешит на поиски непутевой сестрицы.
Странно, что Ловкач был первым, кто услышал далекие крики о помощи.
«Просто задумалась!» – она мысленно успокоила себя, примостив пустую кружку возле котелка. Обычно она не жаловалась ни на слух, ни на зрение и на любом выездном занятии с ходу могла сказать, что следом за ней и ее лучшей подругой Милибет увязался приставучий Иллидир Тьма.
– Откуда кричат? – Брокки поднялся и покрутил головой, пытаясь определить в какую сторону идти.
– Ты, что, пойдешь незнамо куда? – запротестовала травница. – А вдруг там бандиты? Что ты против них сделаешь?
– Бандиты? – казалось, что вора нисколько не пугала перспектива подобной встречи.
– А! Ну да! Ты же с ними заодно! – вспомнила Тинни, пытаясь пригладить волосы, встопорщенные одним пышным колтуном.
Вор обернулся к ней. Веселое и бесшабашное выражение его глаз сменилось презрительным прищуром.
– Я не имею с ними ничего общего. А помочь человеку в беде – первая заповедь Фринна Восьмилапого.
– Ничего общего! Ничего общего! – проворчала Тинни, передразнивая спутника. – Но я-то знаю, что Фринна одни лишь воры и бандиты почитают.
Брокки ничего ответил. Он шел впереди, ориентируясь по далеким всхлипываниям. Следом семенила Тинни, на ходу расчесывающая волосы пальцами (затем она планировала выудить из котомки гребешок и закрепить результат). Вор остановился настолько резко, что зазевавшаяся травница налетела на него.
– А ты тут еще зачем? – гневно прошептал Брокки, обернувшись назад. Судя по его ошарашено-удивленному виду, он не ожидал, что у него есть «компания». Откуда он знал, что в Травакадемии практика бесшумной ходьбы по лесу была обязательной, и каждый год студенты сдавали зачет по бесшумной ходьбе. Тинни всегда удавалось сдать зачет с первого раза.