Нравится?
П е т р о в. Величественно…
Е л е н а. Я тоже сама не читала. Чеботарев для меня много раз эти строки повторял. Запомнила. Он много удивительных вещей знает…
П е т р о в (распахнул окно. Стало слышно многоголосое кваканье лягушек). Ох и длинная сегодня ночь… Мальчишкой я скотину пас. Летними вечерами земля душистая, теплая, ласковая, как мать. А в небе кто-то звезды зажигает. Лягушки молчат. Дожидаются. Как вспыхнет их, лягушачья, звезда, начинается концерт. Это, значит, мое музыкальное образование.
Е л е н а. А что было с вами потом, после деревни?
П е т р о в. Потом началась автобиография.
Пауза. Слышно кваканье лягушек.
Тоже небось про любовь квакают, зелененькие. Им проще.
Е л е н а. Завидуете лягушкам?
П е т р о в. Из всех тварей, населяющих нашу планету, самая неблагоустроенная — человек. Родиться бы мне орлом или лосем, водить бы стадо по лесам. Приволье. И никаких проблем. Хотели бы вы побыть лосем, Леночка?
Е л е н а. Нет.
П е т р о в. Зря. Я бы за вас с самым свирепым рогачом сразился!
Е л е н а. А вы славный… Платон… (Прикоснулась рукой к его груди.) Что там? Душа… Которой нет? Или есть? Если бы не было на свете Чеботарева, может быть, полюбила бы вот такого… Только и я без него была бы совсем не такая, как есть. Когда мы поженились, мне восемнадцать было, ему — двадцать девять. Не любила я его, пристроиться хотела. Я ведь тоже сиротой была. Плакала, думала, старику продаюсь… А он меня человеком сделал. Жить научил, бороться научил, людей любить. Все, что есть во мне хорошего, — от него. Настоящий он. Не только по званию — по душе коммунист. Может быть, это и не та любовь, о которой девчонки мечтают, но нет для меня теперь человека ближе и дороже. Теперь нас никакой силой не разорвать.
Входит Г о р б у ш и н. Он без шапки, измазан грязью. В руках две винтовки.
П е т р о в. Вы откуда, Горбушин?
Г о р б у ш и н. К Малым Озеркам мы ходили выяснять насчет самолета.
П е т р о в. Какого самолета? Кто вас туда посылал?
Г о р б у ш и н. Товарищ комиссар. Николай Иванович.
П е т р о в. Вот оно что. Ну и как, нашли вы самолет?
Г о р б у ш и н. Самолета не нашли, немцев нашли. Свеколкин там остался. (Кладет на стол винтовку.) Вечная ему память.
П е т р о в. Та-ак… (Посмотрел многозначительно на Елену.) Немцев много?
Г о р б у ш и н. В темноте не счесть. Мы со стороны болот подошли к самым Озеркам. Шли тихо. И как он, проклятый, услыхал? Будто специально караулил. Свеколкин сразу упал, а с меня шапку сбило. Я к нему, а он мертвый. Винтовку его прихватил и ползком в тростники. Ушел.
П е т р о в. Спасибо за службу, Горбушин. Можете идти. Приведите себя в порядок.
Г о р б у ш и н. Есть. (Уходит.)
П е т р о в. Веришь — не веришь, любишь — не любишь… Свеколкин… Веселая душа. Трое пацанов. Фотографию показывал. Зачем нужно было посылать их к Озеркам? Ясно ведь: врут немцы. (Развернул карту.) Малые Озерки…
Е л е н а (подошла сзади, тоже смотрит на карту). Это совсем близко от нас.
П е т р о в. Ночью немцы через болота не пойдут.
Е л е н а. Они не догадываются, что мы здесь, иначе не оказались бы на том берегу.
П е т р о в. Там одна группа, а сколько их всего? Где остальные? (Открывает дверь в сени. Виктору.) А ну давай ко мне эту фрау!
В и к т о р (открывает дверь во двор). Фрау, на выход!
Из холодной половины в сени входит М а р и я.
Виктор закрывает дверь, проводит Марию в горницу. Выходит. Дверь в сени остается открытой.
П е т р о в. Ну, фрау, вы летели на самолете?
М а р и я. Да.
П е т р о в. Его подбили?
М а р и я. Да.
П е т р о в. Самолет упал за озером?
М а р и я. Я ведь уже говорила…
П е т р о в. Так вот: мы посылали за озеро людей. Один из них погиб. Самолета там нет, там немцы, и вы это прекрасно знали!
М а р и я. Я не могла этого знать. Я очень сожалею. Если за озером немцы, они наверняка нашли наш самолет и теперь ищут нас. Тот самолет, что летал над лесом, тоже, наверное, искал нас. Гестапо, конечно, предупредило тыловые части о нашем бегстве.
П е т р о в. Новая версия. Оказывается, немцы охотятся не за нами, а за вами?