— Разве я могла её удержать силой? — ответила Туу-тикки, помешивая уху.
Они пережидали шествие Ледяной девы, внутри купальни им ничего не грозило, но Луна-то осталась в лесу, и Муми-тролль чуть не сошёл с ума, узнав, что Туу-тикки не воспрепятствовала девочке.
— Ты ещё и отдала ей свечи, так до неё точно доберётся Морра!
— Ей этого и хотелось. Возможно, она знает, что делать.
— Морра сцапает её, — выпалила Малышка Мю, стукнув носками ботинок друг о друга. — Ам — и всё тут.
— А я думаю, что Луна сумеет с ней поговорить.
— Поговорить? — Мю залилась смехом. — Морра не разговаривает!
Муми-тролль хотел было поддержать Мю, но тут ему вспомнилось, как Снорк устроил суд, чтобы разрешить спор о том, кому должен принадлежать чемодан Виффслы и Тоффслы. Муми-мама тогда предложила Морре обмен, а та потребовала доказать ценность Шляпы Волшебника.
— Нет, она разговаривает, если ей нужно… — ошарашенно прошептал Муми-тролль, пытаясь осознать это, ведь он всегда думал о Морре как о молчаливом чудище.
— Хватит о ней, — довольно резко прервала Туу-тикки. — Я бы на вашем месте больше переживала за то, как Луне спастись от Ледяной девы.
Сама Луна в этот момент наблюдала, как Морра снова и снова тянется к фонарю — но свет гас всякий раз, когда её холодная лапа касалась стекла. Огонь не выдерживал даже такого соседства. Морра ворчала и хрипела, явно сердясь. У Луны ещё осталось немного спичек, но она понимала, что потратит их впустую, если опять попробует зажечь фонарь.
Она поплотнее закуталась в пончо и вздохнула. Желание, которое подспудно терзало всё это время, таяло на глазах. Замёрзнуть, перестать чувствовать, уподобиться Морре и забыть о той горечи, что поселилась в сердце… Увидеть нечто жуткое и позволить ему поглотить себя, утратить воспоминания, которые не дают жить по-прежнему. Неправильно. Это будет совершенно неправильно. Луна ощутила, что заблуждалась, едва завидев тщетные попытки Морры согреться.
Она не сможет забрать боль и слёзы с собой, она сама бесконечно одинока. В её глазах отражалась пустота, а пустота не может наполниться чужой тоской.
Морра коснулась руки Луны, напоминая о своём присутствии, и кожу обжёг лютый холод, от которого не защищали перчатки. Пришлось крепко-крепко закусить губу. Морра настойчиво указала на фонарь.
— Я не могу дать его тебе, — сказала Луна.
— Включи и дай, — просипела Морра глухим, безжизненным голосом. Отказать ей было очень трудно.
— Он снова потухнет, — Луна приложила все усилия к тому, чтобы прозвучать убедительно. — И спичек у нас больше не останется. Я включу, но давай попробуем просто посмотреть на него.
Морра ничего не ответила.
Когда маленький огонёк вновь заплясал внутри фонаря, Луна аккуратно поставила его на снег. Она про себя умоляла Морру не приближаться к свету.
— Посмотри, как красиво он мерцает. Там, за стеклом, совсем нет ветра, и огню ничего не угрожает.
Морра опять потянулась к фонарю.
— Нет, пожалуйста, подожди! — отчаянно попросила Луна. — Он совсем ещё крошка. Подожди, пока он засияет ярче, и тогда тепло станет, даже если не трогать его.
На стеклянных стенках фонаря замелькали разноцветные блики. Поняв, что Морра колеблется, Луна вытащила одну из последних спичек и снова зажгла свечи, которые так и остались стоять в снегу. Вокруг них стало ещё светлее. Даже снежные хлопья, казалось, кружились теперь с меньшей скоростью и перестали больно впиваться в лицо.
— Ну вот, у нас получился маленький рождественский островок, — сказала Луна.
Пытаясь позаботиться о Морре, она совсем позабыла о том, что её так тяготило в последние недели. Тугой ком на сердце развязался сам собой, потому что она не возвращалась к нему в мыслях каждую секунду, впервые за всё время после гибели мамы. Ей стало важным лишь одно — пусть Морра хоть немного погреется у огня.
Та не двигалась с места, уставившись своими глазами-блюдцами на свет. Она лишь изредка приподнимала то одну лапу, то другую, будто желая всё-таки дотронуться до фонаря или свечей, но потом опускала, так и не решившись. Шерсть у неё приобрела апельсиновый оттенок, ловя отблески огоньков.
— Я подарила Туу-тикки ёлочные игрушки, — Луна поймала на перчатку снежинку и внимательно рассматривала её узоры. — Может быть, она нарядит ёлку, и у вас будет настоящее Рождество.
Морра снова промолчала, но через пару мгновений Луна услышала тихое довольное урчание.
— Его отмечают в кругу семьи, — зачем-то добавила она и задумалась. Наверное, надо бы вернуться домой, к отцу, пока праздничный день не подошёл к концу, но она не знала, как найти дорогу обратно.
Если верить папе, это всё-таки был тот же самый мир, в котором жила семья Лавгудов. Если верить соседским детям, то все морры, муми-тролли и мюмлы — лишь персонажи сказок, и тогда Луна попала сюда каким-то чудом.
От мыслей её отвлёк резкий порыв ветра, который разом погасил все свечи. Стало гораздо холоднее. Морра заворчала, но смотрела она вовсе не туда, где секунду назад ещё горел огонь. Её пустой взгляд был направлен куда-то вдаль, и Луне в нём почудился страх.
Она вдруг заметила, что снег перестал идти. Воздух словно заледенел, всё вокруг застыло, и только огонёк внутри фонаря продолжал подрагивать — совсем одинокий в вечерней темноте. Луна вспомнила о Ледяной деве. Наверное, стоило отнестись к предупреждениям Туу-тикки с большей серьёзностью.
Там, куда глядела Морра, между голых древесных стволов, мелькнуло что-то белоснежное, сияющее.
— Может она пройти мимо нас? Не обратить на нас внимания? — шёпотом спросила Луна.
Морра отрицательно мотнула головой и нахохлилась, пытаясь закрыть собой фонарь.
— А если мы не будем смотреть на неё?
Морра ещё раз мотнула головой.
Тогда Луна подумала, что можно и посмотреть, раз спастись всё равно нельзя.
Скоро Ледяная дева показалась целиком. Она ступала плавно и величаво, и было не разобрать, где заканчивается её белое платье и начинается снежный покров. Лицо у неё оказалось бледным, словно высеченным изо льда, очень изящным и красивым. Она легонько касалась руками деревьев, и они тотчас покрывались инеем. Завораживающее зрелище, но Луне стало по-настоящему страшно.
Ей совсем не хотелось того, что должно было произойти, жаль, что поняла она это слишком поздно.
Морра всё больше старалась распушиться — и действительно как будто увеличилась в размерах, подмяв маленький фонарь под себя. Этим она не ограничилась и, раскинув лапы в стороны, коротко сказала Луне:
— Прячься.
Та протиснулась между сугробом и спиной Морры и свернулась калачиком, очутившись в этом импровизированном убежище. Луна пыталась не думать о том, насколько оно было надёжным. Ледяная дева подошла совсем близко и медленно повернула лицо к Морре. Она ответила своим обычным немигающим взглядом и не двинулась с места, но Луна чувствовала, как внутри у Морры всё дрожит. Всё же она так и не шелохнулась, пока Ледяная дева не прошествовала дальше, очевидно, потеряв интерес к существу почти столь же холодному, как она сама.