Он услышал мягкие шаги позади, но не обернулся, и позволил сильным тёплым рукам обнять его сзади за талию.
- Вы так скоро, - не оборачиваясь, сказал Уилл. - Я вас ждал только к утру. Разве вы не должны сейчас быть с губернатором?
- В сущности, должен.
- Он вроде бы собирался устроить сегодня пир в вашу честь?
- Да, собирался.
- Разве вы не обещали там присутствовать?
- Обещал.
- Так что вы в таком случае здесь делаете?
- Стою и выслушиваю ваши дурацкие вопросы.
"И ещё обнимаешь меня", - подумал Уилл, чуть улыбнувшись. Руки Риверте были такими знакомыми, такими родными. Уилл не глядя мог вспомнить размер и форму мозолей на его ладонях, натруженных ежедневными упражнениями с мечом, вид его длинных, унизанных кольцами пальцев, и то, какими холёными казались эти белые руки, пока не возьмёшь их и не повернёшь ладонями вверх. В этом был весь Риверте: лоск, фатовство снаружи, и огромный труд, постоянное преодоление и борьба внутри. И если кто-то на свете знал, чего ему всё это стоило, то только Уилл Норан.
- Я знал, что вы победите. Там, на переговорах, когда Альваро вызвал вас на неравный бой. У вас ведь уже был тогда план, да? И даже без пушек?
- Ваша проницательность, Уильям, воистину граничит с ясновидением и даже слегка пугает. Вы умудряетесь узнавать некоторые вещи ещё до того, как их узнаю я сам.
- Что? - Уилл повернулся к нему, и Риверте неохотно убрал руки с его талии. - О чём вы говорите? У вас... у вас что, не было плана?!
- Тогда - нет, - честно сказал Риверте. - Ну только если не считать планом твёрдое намерение вытащить вас из этой передряги любой ценой.
Уилл оторопело смотрел на него. Он почти до самого конца не сомневался в победе Риверте - до тех пор, пока ситуация на поле боя не стала критической, - и ему в голову не приходило, что Риверте изначально не имел козыря в рукаве. Он просто не мог вступить в заведомо проигрышный бой. Это был бы уже не Фернан Риверте.
- Но я шёл не совсем с пустыми руками, - успокоил Риверте Уилла, и прежде, чем тот успел облегчённо вздохнуть, добавил: - У меня была ещё ночь. Целая ночь между переговорами и началом битвы. Десять часов чистого времени.
- И... - Уилл затаил дыхание, а потом выпалил: - Десять часов времени?! Это всё, что вы собирались противопоставить вдвое превосходящим силам врага?
- Как видите, этого оказалось достаточно. Мне случалось разрабатывать недурственные планы и за меньший срок.
- Это внезапное подкрепление из Дизраэля... Во время переговоров у вас его ещё не было?
- Нет.
- Так как же...
- С трудом, - вздохнул Риверте. - Признаюсь, с большим трудом. Практически всё время, что мы стояли под стенами, я вёл тайные переговоры с представителями Маркезини и Сабатела, засевшими в городе. Пытался стравить их друг с другом, каждому сулил золотые горы, только бы они открыли ворота. Но я выбрал неверный путь. Они слишком рассчитывали на своего ненаглядного капитана Витте с его головорезами, и не стали бы вмешиваться, пока не ощутили бы непосредственную угрозу для себя. Так что этот навязанный бой сыграл мне на руку. Я отправил им ультиматум: либо они помогут мне во время битвы, либо, в случае разгрома Витте, я сравняю Дизраэль с землёй и вырежу на корню их семейства.
- Вы бы этого не сделали.
- Что толку теперь гадать? Вся их самоуверенность строилась на том, что они не боялись штурма, а долгая осада - совсем не то же, что перспектива скорой и жестокой смерти. К тому же они не располагали точными сведениями о соотношении сил. Словом, я сумел убедить и Маркезини, и Сабатела, что их помощь не повредит, но в крайнем случае я выиграю и без неё.
- Это была ложь.
- Разумеется. Но они-то об этом не знали. Я сделал это предложение обоим кланам, Маркезини отказались, но Сабатела мне удалось убедить. Их сейчас в городе представляет женщина, престарелая сира Мелиса, и это, полагаю, сыграло свою роль. Она отправила на южную башню пятьдесят арбалетчиков, с условием, что об этом никто никогда не узнает, независимо от исхода боя.
- Она зря боялась. Победителей не судят.
- Да, тут вы правы. Но таков был уговор, и я не могу представить сиру Мелису к награде, как бы мне этого ни хотелось. Впрочем, полагаю, с неё хватит и того, что трое её внуков не будут казнены за участие в мятеже.
Уилл медленно кивнул. Всё это оказалось куда более рисковой затеей, чем он предполагал. Но с другой стороны, когда это сир Риверте чурался рисковых затей? Именно они сделали его тем, кто он есть.
- Все эти люди, - сказал Уилл, кидая взгляд за окно, - погибли из-за меня.
- Глупости. Бросьте вы это, Уильям. Совсем даже напротив - вы спасли тысячи жизней, когда попались нашему приятелю сиру Вителли. Я не шучу, - заверил он, когда Уилл бросил на него подозрительный взгляд. - Если бы он не вынудил меня на этот бой, я бы использовал пушки. Мы бы взяли Дизраэль, и мне пришлось бы учинить там резню, чтобы наказать за долгое сопротивление. Потом подошло бы подкрепление из Вальены, и бой всё равно бы состоялся, и мы бы всё равно победили, только людей полегло бы намного больше. Вы спасли жизни всем тем солдатам, Уилл, кто пробираются сейчас к Дизраэлю сидэльскими топями. Их матери будут благословлять вас в своих вечерних молитвах, что, полагаю, весьма лестно для столь богобоязненного человека, каким вы, к моему глубокому сожалению, остаётесь.
Уилл с сомнением покачал головой. Отчасти Риверте был прав, но для него это ничего не меняло. Что ж, похоже, ему придётся просто жить с этим дальше. Только и всего.
- Кстати, - сказал он, помолчав, - а почему вы не использовали пушки? Ведь вы же знали, что Ортандо забрал меня... ну, с той нейтральной территории?
- Как вы, однако, тактичны и деликатны, - вздохнул Риверте. - Всегда в вас это любил. Вы хотели сказать - из той выгребной ямы, куда вас запихнули? Вас вытащили оттуда слишком поздно. Я надеялся вас дождаться, но Ортандо задерживался, а пока я не убедился, что вы действительно в безопасности, нарушить условия договорённости с Витте было бы слишком рискованно. Ведь оставался шанс, что Ортандо не удалось вас отбить, или что люди Витте вернулись за вами первыми. Поэтому я дал приказ выступать, а когда Ортандо явился и сообщил, что вывез вас, бой уже начался, и вернуться за пушками было невозможно. К тому же вы ведь знаете, что в открытом поле артиллерию я использую только в начале боя, пока не началась свалка. Иначе своих войск можно положить больше, чем вражеских.
Уилл кивнул, снова чувствуя себя виноватым. Риверте слегка погладил его щеке кончиками пальцев.
- Довольно, Уилл. Не грызи себя за это. Что случилось, то случилось, и могло обернуться гораздо хуже. Хотя, если уж начистоту, я до конца сомневался, что из всей этой авантюры выйдет что-то путное. Чертовски неприятное ощущение, доложу я вам, сир Норан.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Потом Риверте убрал руку, отошёл к столу и налил вина в два хрустальных бокала.
- Нам нужно кое-что обсудить, - сказал Уилл, не двигаясь с места.
- Да, - ответил Риверте, пригубив вино. - Я знаю. Вы так долго пытались со мной поговорить, и нам всё время что-то мешало - то война, то Альваро Вителли, то я.