Когда он съел всю наловленную Броком за день пикшу и скумбрию, вода в ванной окрасилась в мутно-багровый цвет.
Брок запоздало подумал, что, возможно, надо было всунуть в одну из рыбин таблетку с противовоспалительным или снотворным, но потом отмёл эту мысль, как дурную. Что, если человеческие лекарства его убьют?
— Я Брок, — сказал он, скрывая зевок. Усталость начинала брать своё. — Я друг. Ты запутался в сети. Я спас тебя. Ты поправишься — и я отпущу тебя обратно в океан.
Существо словно не обращало на него внимания. Оно облизывало свою окровавленную руку тёмным языком и сыто щурилось, краем глаза присматривая за Броком. А потом перевернулось набок, лицом к нему. И только тогда Брок заметил, что в небольшой кожной складке внизу живота, асимметрично перетекающего в хвост, спрятан аккуратный, совершенно точно мужской орган и выводящее отверстие.
«Всё-таки мальчик», — подумал Брок и отвернулся. Посмотрел на старинные громоздкие часы, висящие в холле на стене. Стрелки неумолимо ползли к десяти.
— Ты зря снял с шеи, — он показал на пластыри и себе на кадык. — Это лекарство. Помогает. Иначе загноится, будет хуже.
Существо не отреагировало, только нервно качнуло хвостом. Но когда Брок протянул к нему руку, отчаянно зашипело и снова ушло под воду.
— Да ну и чёрт с тобой, — махнул Брок, вышел из ванной и выключил свет.
Ему был необходим душ — казалось, он провонял чешуёй и слизью насквозь.
Кое-как ополоснувшись горячей, а под конец — холодной водой, Брок рухнул в кровать лицом и проспал до утра, предварительно выбросив все мысли из головы. Ему снились сирены, какими он их представлял в древнегреческих мифах. Прекрасные. Ужасные. Не ведающие жалости.
*
Утро не принесло облегчения. Существо было живо. Смотрело всё так же дико, с опаской.
Из ванной смердило страшно. Душок застоявшейся морской воды, смешанной с тухнущей рыбьей кровью, давал по носу и мозгам уже в холле. И тогда Брок вдруг понял, как же сильно попал. Даже остановился в коридоре, не дойдя до двери, и сильно потянул отросшие волосы на затылке. Существо не только жрало, оно ещё и гадило. Об этом Брок не подумал сразу. И теперь если он собрался его выходить, предстояло менять воду… как минимум раз в день.
— Кажется, пора вспомнить старую добрую армейскую зарядку… — поругал он сам себя, доставая из холодильника пару несъеденных вчера путассу и отправляясь с ними в ванную. Кинул их в воду, но хвостатый поймал серебристые, скользкие тельца на излёте, вонзив в них чёрные когти. Кровавое пиршество продолжилось, только в этот раз Брок смотреть не стал, чтобы не испортить себе аппетит перед завтраком. Поставил вариться пять яиц и принялся за зарядку. Тело ломило с непривычки и вчерашних упражнений с вёдрами, но ломота оказалась приятной. Брок словно ощутил, что вполне ещё ничего, и не стоило ставить на себе крест, зарываясь в пледы перед камином. Крепкие для мужчины, которому давно за пятьдесят, мышцы просили нагрузок, и Брок, усмехаясь сам себе, решил вернуться в строй. Зарядка, пробежка, силовые упражнения. Пришлось стереть пыль с набора гантель. Почему бы и нет, в конце концов. Потом позавтракал яйцами с тостами и свежим кофе, и ему показалось, что он готов к новому раунду.
— Ну что, поел? — спросил он с едва заметной улыбкой на пороге ванной. У существа были ярко-алые от крови губы и поплывшие от сытости глаза. В них Броку почудился проблеск любопытства. Хвостатый, было, снова зашипел, но звук быстро затих и оборвался.
Приноровившись к вони, Брок осторожно, под немигающим, опасливо следящим взглядом обошёл ванну и резким рывком, которого существо не ожидало, дёрнул цепь от заглушки слива. Вода уходила до тех пор, пока отверстие не забилось отходами.
Вздохнув, Брок взял швабру на длинной деревянной ручке и осторожно подался вперёд.
— Спокойно. Мне надо почистить слив и вообще ванну. Иначе… Иначе вода будет гнить и вонять, и нам обоим будет очень, очень плохо. Понимаешь меня?
Существо молчало, напряженно всматриваясь в каждое его движение.
Брок ткнул шваброй в край ванны и повёл по стенке вниз, стараясь не нервировать, и в тот же миг в деревянную ручку вцепились острые зубы. В воду полетела щепа.
— Да отпусти ты, идиот, — выдохнул Брок, борясь с чужой ощутимой силой. А потом вдруг крикнул громко, высоко, во все лёгкие: — Отпусти!
Почему-то это подействовало. Существо заверещало и метнулось к дальнему бортику. На древке остались глубокие вмятины. Поморщившись, Брок представил вместо дерева свою вполне себе живую и мягкую руку. Вышло живописно.
— Блядь, и во что я ввязался? — сетовал он, осторожно выгребая из ванной дерьмо, рыбьи головы, хвосты и содранные цельными лоскутами чешуйчатые шкурки прямо на пол. Вонь усилилась. Брок сгрёб отходы в ведро и отставил его за порог. Когда с самой противной работой было покончено, Брок додумался сполоснуть существо и саму ванну из-под душа, и это оказалось глупым решением. Когда из лейки ударили тугие струи, оно заверещало, зашипело и… на раз перекусило резиновый душевой шланг. Вода полилась куда попало, забрызгивая стены и одежду, и Брок, привычно матерясь на двух языках, откинул ненужную уже лейку и перекрыл воду в стояке под раковиной.
Его утренние пробежки за океанической водой с того момента увеличились на одну. Первыми двумя вёдрами он от души, с чувством упоения и небольшой радости от осуществлённой мести окатывал шипящее на него существо с головы до… хвоста.
*
Они не подружились, но привыкли к существованию друг друга только под конец третьего дня. Брок научился неторопливо, с эмоциональной окраской говорить, и тогда существо склоняло голову набок и словно вслушивалось в слова. Он научился читать его взгляд, хотя раньше и не задумывался, что столько всего можно вложить в простое переглядывание с кем-то. Чтобы не усиливать смрад, Брок кормил его рыбой только с утра, ровно перед тем как менять воду. Кормил основательно, и если этого было мало — что ж, Брок никогда не был силён в зоологии. Существо не жаловалось, но глаза его заметно затухали, если Брок не заходил в ванную больше трёх часов. При его виде наоборот - оживало, начинало бить хвостом, пыталось вертеться и стреляло чистыми, синими, как небо над лавандовым полем в Провансе, глазами.
*
— Что же ты такое? — спросил как-то Брок, отправляясь в город и привычно заглядывая перед отъездом в ванную. — Русалочка, как у Диснея? Хотя нет, ты мальчик, хозяйство у тебя на месте, значит, хм… русал?
*
По вечерам, не в силах терпеть сводящее зубы скрежетание когтей по эмали, Брок приходил в ванную, садился на крышку унитаза и читал вслух ту книгу, что обычно читал сам, сидя в удобном мягком кресле в холле. Сейчас это был Диккенс. В его скромном обществе существо успокаивалось и прекращало снимать с ванны стружку.
— А ведь с мозгами у тебя на уровне, — заметил Брок, исподволь разглядывая задумчиво слушающего его чтение русала. — Может, всё же сделаем повязку на шею? Смотри. Это совсем не страшно.
Брок достал заживляющую мазь и подтянул ближе купленную в аптеке ещё днём ранее коробку длинных непромокаемых послеоперационных пластырей. Медленно вскрыл один, намазал себе шею из тюбика, залепил пластырем и показался ему.
— Видишь? И живой. Дашься? Мне-то всё равно, а у тебя раны загнивают.
Русал посмотрел на него подозрительно, с искрой любопытства, а потом вздохнул совсем по-человечески и лёг головой на бортик ванны, подставляя порванную леской шею. Поморщился и оскалился от боли — всего на секунду. А потом посмотрел на Брока с укором - мол, чего же ты ждёшь?
Брок заторопился и принялся обрабатывать раны и осторожно заклеивать их, сводя края пальцами. Он опасался удара, от напряжения по вискам тёк пот, и руки предательски дрожали. Русал смиренно принимал от него помощь.